попросила:
– Ты бы мне рассказал обо всем этом подробно, а?
– О чем именно?
– О путешествии деда. Ты о нем подробно знаешь?
Усмехнулся: куда уж подробнее…
– Хорошо, будет время – расскажу.
– Завтра? Идет?..
Ты этого хотел, Игорек? Поведать Насте о хождении по времени, в подробностях поведать, ничего не упустить, не забыть. Ни старика Леднева, ни Пеликана, ни Лиду, ни ее тетку, ни даже босого мальчишку-вестника. Только не о себе придется говорить. О деде. А какая разница: тоже мальчик из хорошей семьи, тоже Бородин, тоже семнадцатилетний. Пускай о деде. Лишь бы выговориться…
Ясное дело, договорились завтра созвониться. Поутру, не откладывая в долгий ящик. На часах – десять тридцать пять. Двор темен и тих. Интересно: ждут ли его вежливые ребята?.. Интересно – не то слово. Шел, не глядя по сторонам, еле-еле сдерживая желание побежать. Вон они, ящики…
– Эй, Игорь, подойди сюда, дружок!
Ждут!
Ну уж черта с два он к ним подойдет!.. Убыстрил шаги, почти побежал, молча, никак на окрик не реагируя.
Стоп!
– Ты куда это разбежался? Не слышал – зовут?
Двое в куртках перед ним. И как назло – никого во дворе. Вымер он, что ли? Может, закричать?..
– Давай-давай, двигай. Мы два раза не повторяем.
Эти куда грубее, чем их вожак. Вежливости не обучены. Взяли под локотки и повели к ящикам.
– Руки прочь! – Красивая фраза, но глупая. Игорь дернулся, сбросил руки «конвоиров», но ведь пошел к ящикам, сам пошел, как… корова на убой.
Придумал сравнение и про себя усмехнулся: пошляк ты, братец! Идешь по морде получать, а все же пыжишься, как бы «покрасивше» о себе выразиться…
Двое отконвоировали, трое поджидают. Итого – пятеро. Знакомые все лица. Вот и вожачок их. Сидит на ящике, развалился, на другой ящик оперся… Интересно, что они делают, когда из магазина пустую тару вывозят?
– Что же ты, Игорь? Ай-ай-ай…
Тон соболезнующий, того и гляди расплачется юноша, модный свитер слезами омочит.
– А что я?
– Я тебя предупреждал: забудь о Насте. Предупреждал или нет?
– Ну, предупреждал.
– А ты не послушался. Нехорошо…
Издевается, сволочь, остроумие свое показывает.
– Кому нехорошо?
– Будет? Боюсь, что тебе.
Странное ощущение: Игорь одновременно трусил и злился. Два малосовместимых чувства, ибо злость на противника должна рождать желание если не нападать, то уж защищать себя. Но ощущая эту злость, Игорь пытался хорохориться, страшась тем не менее нечаянным словом или действием перейти ту грань, за которой дипломатические переговоры окончатся. Страшился он ее перейти и не понимал – не хотел понимать! – что ребята-дипломаты ведут переговоры, только следуя неписаному протоколу подобных встреч «на высоком уровне», а на самом деле ими все давно решено…
– Ты
