восьмой пинты. За весь день на небе не было ни облачка, и муки жажды стали почти невыносимыми. Ночью Питерсу удалось на час забыться беспокойным сном, тогда как мои терзания не позволили мне сомкнуть глаза ни на секунду.
5 августа. Сегодня поднялся слабый ветер и прибил нас к огромному скоплению морских водорослей, в которых нам повезло найти одиннадцать небольших крабов, послуживших превосходным угощением. Панцири их оказались очень мягкими, и мы съели их целиком, выяснив, что они возбуждают жажду не так сильно, как моллюски. Не увидев среди водорослей акул, мы рискнули искупаться и оставались в воде четыре-пять часов, что значительно уменьшило жажду. Освежившись, мы провели эту ночь несколько спокойнее, чем предыдущие, и смогли немного поспать.
6 августа. Этот день осчастливил нас обильным продолжительным дождем, начавшимся в полдень и не прекращавшимся до ночи. Как горько мы сожалели об утрате кувшина и оплетенной бутыли – при таком дожде мы бы наверняка смогли наполнить один, а то и оба сосуда. Нам пришлось собирать воду рубашками, а потом выжимать, ловя ртом капли благословенной жидкости. Так прошел день.
7 августа. Как только рассвело, на горизонте с северной стороны мы разглядели парус, который явно приближался к нам! Мы приветствовали это восхитительное зрелище долгими, хоть и слабыми восторженными криками и сразу же принялись подавать сигналы: махать над головами рубашками, прыгать настолько высоко, насколько это было в наших силах, даже кричать во все горло, хотя неизвестное судно находилось от нас никак не меньше чем в пятнадцати милях. Тем не менее оно продолжало идти в нашу сторону, и мы поняли, что, если судно не изменит курс, оно подойдет к нам настолько близко, что нас невозможно будет не заметить. Примерно через час мы уже могли рассмотреть людей на палубе. Это была длинная, судя по очертаниям, быстроходная топсельная шхуна[19] с низкими бортами, черным шаром на фор-брамселе[20] и, очевидно, полным экипажем. Трудно было допустить, что на шхуне нас могли не заметить, и мы заволновались: не собирается ли она пройти мимо, оставив нас на погибель, – бесчеловечный поступок, который, как это ни невероятно, неоднократно повторяется в море при почти таких же обстоятельствах существами, которых принято относить к человеческому роду[21]. Однако в этом случае, милостью Божьей, нам было суждено ошибиться в своих опасениях, ибо через какое-то время мы заметили, что на борту началось движение, судно подняло британский флаг и, поймав ветер, направилось к нам. Еще полчаса, и мы оказались в кают-компании. Как выяснилось, это была «Джейн Гай» из Ливерпуля под командованием капитана Гая, направлявшаяся в южные моря и Тихий океан промышлять охотой на тюленей и торговать.
14
«Джейн Гай» была изящной топсельной шхуной грузоподъемностью сто
Шхуна, оснащенная на первой мачте, помимо косого паруса, несколькими прямыми.
Прямой парус на фор-брам-стеньге над фор-марселем.
Здесь весьма уместно упомянуть случай с бригом «Полли» из Бостона, в судьбе которого так много удивительных совпадений с нашей, что я не могу умолчать об этом. 12 декабря 1811 года это судно грузоподъемностью сто тридцать тонн под командованием капитана Касно вышло из Бостона с грузом леса и съестных припасов в Санта-Крус. Кроме капитана на борту находились восемь душ: его помощник, четыре матроса, кок, а также некий мистер Хант и принадлежавшая ему молодая негритянка. Пятнадцатого числа, миновав отмель Джорджес, во время налетевшего с юго-востока ветра оно дало течь и вскоре перевернулось, но потом, когда мачты снесло водой за борт, выровнялось. В таком положении, без огня и с мизерным запасом провизии, они провели сто девяносто один день, с пятнадцатого декабря по двадцатое июня, когда капитана Касно и Сэмюеля Бэджера, единственных ставшихся в живых, подобрало судно «Слава» (порт приписки Халл, капитан Фэзерстоун), возвращавшееся из Рио-де-Жанейро. Когда их спасли, они находились на 20° северной широты и 13° западной долготы, пройдя дрейфом две тысячи миль! Девятого июля «Слава» встретилась с бригом «Дромеро» капитана Перкинса, который и высадил двух несчастных в Кеннебеке. Рассказ, из которого мы знаем все эти подробности, заканчивается следующими словами: «Вполне естественно задаваться вопросом: каким образом им удалось проплыть столь огромное расстояние в наиболее часто посещаемой судами части Атлантического океана и все это время оставаться незамеченными? Мимо них проходило более дюжины судов, одно из которых даже приблизилось к ним настолько, что они рассмотрели людей, глядевших на них с палубы, однако, к невыразимому огорчению голодающих и замерзающих жертв кораблекрушения, те презрели все законы сострадания и человечности, подняли парус и безжалостно бросили их на произвол судьбы».
