я вопрос, и словесный поток, начинающий раздражать, прекратился.
– Я не помню подробностей. У вас как–то быстро закрутилась любовь-морковь, а потом и свадьба… У него лучше спроси, он тебе в подробностях расскажет о ваших свиданиях и знакомстве, – и Алина широко улыбнулась.
После этого сменила тему, и снова начала рассказывать о себе и крутом любовнике, который работает в одном из филиалов крупной нефтеперерабатывающей компании.
Как только подруга ушла, я почувствовала себя неважно. Сладко-приторный аромат ее парфюма еще долго витал по палате, пока не попросила проветрить комнату. Голова нещадно гудела, и даже укол подействовал только спустя некоторое время.
«Почему ее духи меня так раздражают? – думала я, разглядывая мелкие трещинки на потолке. – Навязчивый цветочный запах отдается в затылке тупой болью… или это аллергия?».
Снова куча вопросов переполнили мое сознание и терзали новыми задачами без решения.
Я вспомнила, как задала Алине вопрос про замужество, и она, скривившись ответила, что не замужем. В ее глазах появился вновь стальной недобрый огонек. Может, она просто мне завидует? И ей неприятно, что ее красота не находит отклика в мужских сердцах?
Я перевернулась на бок, и закрыла глаза. Надо уже заканчивать быть параноидальным шизофреником, который вечно видит нечто пугающее. Вероятно, моя неуверенность в близких вызвана именно полным отсутствием воспоминаний. Для меня это чужие люди, которым я не доверяю.
Глава 4
Мои унылые будни в больнице продолжались и тянулись нещадно долго.
Лечение, процедуры и медицинская диагностика – все мои развлечения на день. Врач разрешил мне смотреть телевизор или читать по двадцать минут в день. И это короткое время для меня было счастьем. Наконец–то не белый потолок и разглядывание деталей у медицинской техники, что окружала.
Доктора удивлялись: после аварии, которая произошла, на мне не было ни ссадин, ни синяков, ни травм. Только сотрясение, стершее напрочь мою память. Куча таблеток, диагностика мозга, множество рекомендаций – порой я мечтала, что лучше бы сломала руку, чем быть полностью белым листом в собственной жизни.
День ото дня я чувствовала себя намного лучше.
Захар приходил ко мне каждый день, и однажды он пришел и принес наши фото со свадьбы.
– Привет, Насть, – поцеловал в щеку, а мне невыносимо захотелось вытереть то место, где прикоснулись его губы, но я воздержалась.
Муж был чужим. За две недели в больнице я не смогла себя заставить почувствовать его как мужчину, с которым у меня когда-то были интимные отношения.
– Смотри, что я тебе принес, – у него в руках был кожаный коричневый альбом.
Захар открыл, и я с любопытством рассматривала себя в свадебном пышном платье. Родственники, цветы, улыбки… я смотрела на чужую незнакомую мне жизнь, на торжество, о котором нет и частички воспоминания. Муж показывал на людей и пояснял, кто они. Я чувствовала
