А как быть мне, как дальше шагать по жизни? Одним огородом долго не прокормиться. Картошки и морковки недостаточно для жизни. Человеку требуется много других вещей, без которых в доме не обойтись. И на все приобретения нужны деньги».
Александр вспомнил счастливые дни, когда были живы отец с дедом. При них о деньгах особо не задумывались. Деньги в семье были всегда. Мужчины сплавляли руду, гоняли плоты с лесом, занимались извозом на лошадях. Эта работа хорошо оплачивалась приказчиками графа. Летом заготавливали сено, излишки продавали, на вырученные деньги закупали зерно и муку.
Жизнь была свободной и вольготной, текла тихо и размеренно. Всем домочадцам почему-то казалось, что так будет всегда. Ан – нет же, хлестанула по рукам судьба окаянная! Стеганула острой плетью и одним взмахом обескровила их, сделала слабыми и беспомощными.
«Какой теперь прок от таких рук без рабочего имущества? – думал Александр первое время, обескураженный случившимся. – Разве что выставить перед собой ладонями вверх и ждать того, что положат в них из милости?»
«Ну, уж нет! Не быть такому никогда! – воспротивился он пришедшей на ум постыдной мысли и пошёл по округе в поисках заработка. – Вот построю эти бараки, а там, глядишь, и шитики вернут обратно, можно будет подрядиться на сплав. Сблатую мужиков в помощь, не устоят кержаки-скряги и соблазнятся на хороший заработок. Дело-то, ёксель-моксель, разом раскрутится и побежит ходко, что плот по большой воде».
Так думал Александр, вспоминая, как в конце зимы к ним в дом пришли комиссары и потребовали отдать шитики для нужд завода. От неожиданности он тогда стушевался и долго соображал: как можно отдать собственные лодки задаром? С чего вдруг? Шитики, с которыми связана вся семейная жизнь, и которые являются одним из источников денежного дохода? Как бы поступил батя, окажись он сейчас на его месте, что бы ответил нежданным комиссарам? Наверняка не согласился бы, как не согласился на постой колчаковцев в их доме в 1918 году.
Александр словно бы услышал подсказку отца и ответил отказом, чем вызвал недовольство представителей власти.
Один из них, щуплый, небольшого роста мужичок с серым, как свежая древесная зола, лицом и оттопыренными ушами, видимо, главный, раздражённо протараторил:
– Не отдашь добровольно – проведём экспроприацию, как у несознательного антибольшевистского элемента. Есть у нас такое право искоренять буржуйские замашки, – лопоухий комиссар плотно сжал бескровные губы и заглотал их внутрь. Куцая бородёнка у него тотчас подпрыгнула вверх и остановилась, нацелившись острым клинышком, как дуло револьвера, в грудь Александра. – А пока что я предлагаю тебе добровольно отдать шитики под расписку советской власти.
Александр впервые слышал слово «экспроприация», и не знал, что оно означает, однако, из солидности, уточнять не стал. До него дошёл смысл сказанного. Стало понятно: если продолжать артачиться – можно лишиться двух шитиков навсегда.
– А док'умент
