разрядил амулет.
– Что случилось?
Бомж, прикорнувший в середине перехода, протянул руку, будто надеясь, что я отдам ему початую бутылочку. Я пробежал мимо.
– Там другое… Быстрее, Павел.
– Ребята уже в пути.
Я вдруг почувствовал, как челюсти пронзило раскаленной иглой. Ах ты ж сволочь…
– Паша, я за себя не отвечаю, – быстро сказал я, обрывая связь. И остановился перед милицейским нарядом.
Ну вот так всегда!
Почему человеческие стражи порядка всегда появляются в неподходящий момент?
– Сержант Каминский, – скороговоркой произнес молодой милиционер. – Ваши документы…
Интересно, что мне собираются пришить? Пьянство в общественном месте? Вернее всего.
Опустив руку в карман, я коснулся амулета. Едва теплый. Но тут многого и не надо.
– Меня нет, – сказал я.
Две пары глаз, обшаривающих меня в предвкушении добычи, опустели, их покинула последняя искра разума.
– Вас тут нет, – хором повторили оба.
Программировать их времени не было. Я бросил первое, что пришло в голову:
– Купите водки и отдыхайте. Немедленно. Шагом марш!
Видимо, приказание упало на подходящую почву. Схватившись за руки, будто малыши на прогулке, милиционеры рванули по переходу к киоскам. Я почувствовал легкое смущение, представив последствия своего приказа, но времени выправлять положение не было.
Из перехода я выскочил в полной уверенности, что уже опоздал. Нет, как ни странно, мальчик далеко не ушел. Стоял, чуть покачиваясь, метрах в ста. Вот это сопротивляемость! Зов звучал с такой силой, что казалось странным, почему редкие прохожие не пускаются в пляс, почему троллейбусы не сворачивают с проспекта, не врываются в подворотню навстречу сладостной судьбе…
Мальчик оглянулся. Кажется, посмотрел на меня. И быстро пошел вперед.
Все, сломался.
Я двинулся следом, лихорадочно решая, что буду делать. Стоило бы дождаться бригады – ей ехать минут десять, не больше.
Но как-то нехорошо выйдет – для мальчика.
Жалость – штука опасная. Сегодня я поддавался ей дважды. Вначале в метро, истратив заряд амулета на бесплодную попытку сбить черный вихрь. А теперь снова, двинувшись вслед за мальчиком.
Много лет назад я услышал фразу, с которой никак не хотел соглашаться. Не соглашаюсь и до сих пор, хотя уж сколько раз убеждался в ее правоте.
«Благо общее и благо конкретное редко встречаются вместе…»
Да, я понимаю. Это правда.
Но, наверное, есть такая правда, которая хуже лжи.
Я побежал навстречу Зову. Я слышал его наверняка не так, как слышал мальчик. Для него призыв был манящей, чарующей мелодией, лишающей воли и сил. Для меня, наоборот, будоражащим кровь набатом.
Будоражащим кровь…
Тело, над которым я издевался неделю, бунтовало. Мне хотелось пить, не воды – я
