что она ходила в кукурузу, чтобы пописать.
– А я просто так – сказал вашему мужу: выйду, мол, гляну, как вы там.
– Спасибо, – сказала Джинни. – Со мной все в порядке.
Она забралась в микроавтобус, но дверцу закрывать не стала. Захлопнешь – может оскорбиться. Да и слаба была чересчур – дверцами хлопать.
– А он и впрямь у вас, гляжу, оголодал насчет салата с чили.
О ком он говорит?
А, Нил.
С нее лило, бил озноб, и в голове шумело так, будто от уха до уха протянута звенящая струна.
– Могу сюда вам принести, хотите?
Она помотала головой, изображая улыбку. Мэтт поднял бутылку с пивом вверх – салютует он ей, что ли?
– Выпьете?
Она снова покачала головой, все еще улыбаясь.
– Даже воды не выпьете? У нас вода тут хорошая!
– Нет, спасибо.
Стоит ей повернуть голову, в поле зрения окажется его лиловый пуп, и тогда она точно блеванет.
– А знаете, жил-был один парень, – начал он совсем другим голосом. Вальяжным, с затаенной смешинкой. – И вот, значит, выходит он как-то раз из сарая с букетом из конского щавеля. Его отец спрашивает: «Ты куда это конский щавель поволок?»
«Пойду раздобуду коня», – отвечает тот.
«Да ты сдурел, что ли, как ты его поймаешь – щавелем одним?»
Следующим утром возвращается на таком коне – загляденье. «Во, – говорит, – гля-кася!» И повел, стал быть, коня в сарай ставить.
Сказав что-то более определенное, я могу быть неверно понят. Нельзя позволять себе увлекаться оптимизмом. Но вообще-то, есть впечатление, что результат мы имеем неожиданный.
– На следующий день отец смотрит, парень опять куда-то намылился. А под мышкой больничная утка.
«Ты куда сегодня-то?»
«Да вот, мама говорит, ей бы к обеду утку».
«Дурак ты дурак, да как же ты собираешься ловить утку этим своим горшком?»
«Подожди, увидишь».
Следующим утром возвращается, а под мышкой крупненькая такая, жирненькая утка.
Все выглядит так, будто опухоль значительно уменьшилась. Мы, разумеется, на это надеялись, но, честно говоря, не рассчитывали. Это я, конечно, не к тому, что битва выиграна, просто есть кое-какие признаки улучшения.
– Папаша аж рот открыл. Не знает, что и сказать.
А следующим вечером – ну прямо вот тут же! – смотрит, а его сын выходит со двора с большим пучком веток в руке.
Признаки явного улучшения. Мы не знаем, в будущем возможны осложнения, предстоит снова тяжкая борьба, но можно сказать, что некоторый осторожный оптимизм оправдан.
– «А что это за ветки у тебя в руке?»
«Дык то ж пусси-виллоуз! Писечное дерево».
«О’кей, сынок, – папаша ему в ответ. – Но ты, это… подожди-ка. Минутку тут потопчись, я только за шляпой схожу. Шляпу
