чрезмерно располневшее тело, а я заметил как Макаров напрягся.
– Не думаю. Содержание полностью совпадает с нашими сводками.
– Лично я сразу сжигаю. Давайте ещё выпьем! – Май-Маевский поднял бокал, явно желая прервать неудобный разговор. – За великую неделимую Русь!
– И за Ваше новое назначение! – добавил Макаров.
Тетрадь, найденная на крейсере «Генерал Корнилов». Порт Бизерта, Тунис. 1933 г.
9 ноября 1920. В девять утра прибыли в Севастополь. Пригласил Кривошеина, адмирала Кедрова, генералов Шатилова и Скалона. Отдал приказ занять почту и телеграф, выставить караулы на пристанях и вокзале, распределил тоннаж по портам: Керчь – 20 тыс., Феодосия – 13, Ялта – 10, Севастополь – 20, Евпатория – 4. Приказал разработать план погрузки тыловых учреждений, раненых, больных, продовольствия и ценного имущества.
В десять принял французского верховного комиссара графа Де Мартеля, адмирала МакКолли, полковника Уольша и майора Токахасси. Просил помочь в Константинополе, если придётся оставить Крым.
По полудни пригласил представителей печати и ознакомил с положением: истекла кровью Русская Армия, сражавшаяся не только за честь и свободу Отечества, но и за спасение всей культуры и цивилизации от кровавых большевистских палачей Троцкого, Лациса, Розенфельда, Иоффе, Залкинд, Ландера, Кауфмана, Апфельбаума и прочих ненавистников русского народа, ввергнувших его в братоубийственную войну. Полураздетые, голодные, выбившиеся из сил офицеры, солдаты, казаки и матросы по-прежнему готовы отстаивать последний осколок Великой Империи, но силы на исходе.
Поздно вечером получил сводку с фронта. Наши части перешли в контратаку, овладели оставленной накануне позицией, но удержать не смогли. Резервы исчерпаны, а красные вводят свежие силы. К вечеру выбили нас из последней укреплённой позиции под Юшунью.
Январь 1920-го. Севастополь
Из скромной комнаты с видом на Южную бухту я переехал на площадь Нахимова в лучшую гостиницу Севастополя «Кист» – трёхэтажный импозантный особняк в стиле позднего классицизма и итальянского ренессанса, с полуциркульной аркой, пристройкой и балконами с дорическими колоннами. В вестибюле висело массивное панно из мрамора: «У нас проживали А. М. Горький, А. П. Чехов, К. С. Станиславский, Л. Н. Толстой, Ф. И. Шаляпин».
Первые два дня не было никакого движения. Видимо, Макаровы присматривались ко мне, решали как обезопасить себя и подпольный комитет. А я изображал ревностного телохранителя: молча осматривал здание, задёргивал шторы и проверял замки. Ознакомился с письмами и приказами Май-Маевского, написанными Павлом. Переписывались несколько раз из-за невероятного количества ошибок в правописании. Бросилось в глаза «сурьосно». Явно не дворянин, не офицер. Поместье у него под Скопино! Адъютант Его Превосходительства!
Наконец, за обедом Павел сделал ход:
– Владимир Зенонович, перечитали всего Диккенса! Почему бы не разнообразить наш быт? Владимир приглашает в гости. Отужинаем с массандрой в новом месте.
