когда западное христианство было более или менее поглощено собственными проблемами в связи с Реформацией и Контрреформацией в XVI веке, контакты с восточными христианами не прерывались. Самым известным примером этого является греческая версия «Аугсбургского вероисповедания»[105], разработанная Меланхтоном благодаря его общению с православными богословами, которые учились в Германии. Можно привести также в качестве примера переписку протестантских профессоров теологии из Тюбингена с патриархом Константинопольским Иеремией II[106]. Из-за разделения внутри западного христианства Православная церковь вынуждена была заявить о своей позиции в диспуте Рима и реформаторов. «В то время стало привычным использовать аргументы протестантов против Рима и аргументы Рима против протестантов, совершенно не сверяя те и другие с восточной традицией»[107], – утверждает о. Георгий Флоровский. Главными действующими лицами этой «псевдоморфозной» восточной теологии Флоровский называет Кирилла Лукариса (1570–1638), с одной стороны, патриарха Александрийского (с 1601 г.) и позднее Константинопольского (с 1620 г.), подверженного влиянию кальвинистских идей, и с другой – Петра Могилу (1596–1647 гг.), митрополита Киевского. В 1631 году последний основал богословскую школу в Киеве, где лекции читались на латыни. Позднее эту систему богословского образования переняли все духовные школы в России, так что схоластический метод преподавания стал характерным в широких слоях российского богословия. Критики тех событий видят причину упадка православного преподавания богословия в XIX веке именно в этих западных влияниях.
Но разве подобное принятие западной структуры образования и способов богословской аргументации действительно непременно ведет к отчуждению от православной веры? Как бы то ни было, латинские школы в Киевской церкви основывались преимущественно православными братствами, то есть не сторонниками, а противниками единства с Римом, крайне озабоченными сохранением своей собственной православной уникальности. «Сам Петр Могила, несмотря на тесную зависимость от римских источников в своих богословских и литургических публикациях, был главой Православной церкви в Польше, и главной его целью и устремлением было противостояние Униатской церкви в этой стране»[108], – пишет Георгий Флоровский.
Наконец, оценивая западное влияние на православное богословие, не стоит забывать, что западная богословская мысль также дала огромный толчок развитию православной богословской мысли. Так, например, православные богословы в России имели абсолютно ясное понимание современной богословской ситуации на стыке XIX и XX веков, следя за полемикой, ведущейся в западных церквах: не только протестантизма с католицизмом, но и, например, «старокатоликов» с англиканами[109].
Конец
R. Slenczka, Melanchthon und die orthodoxe Kirche des Ostens. In: J. Haustein (Ed.), Philipp Melanchthon. Ein Wegbereiter für die Ökumene (= Bensheimer Hefte 82). Göttingen 1997, p. 96–118.
Cf. D. Wendebourg, Reformation und Orthodoxie. Der ökumenische Briefwechsel zwischen der Leitung der Württembergischen Kirche und Patriarch Jeremias II. von Konstantinopel in den Jahren 1573–1581. Göttingen, 1986.
G. Florovsky, The Orthodox Churches and the Ecumenical Movement Prior to 1910, in: Christianity and Culture, Volume Two in the Collected Works of G. Florowsky (1974) p. 161–232, here: p. 181.
Там же. С. 189.
K. Chr. Felmy, Die Auseinandersetzung mit der westlichen Theologie in den russischen theologischen Zeitschriften zu Beginn des 20. Jahrhunderts. In: Zeitschrift für Kirchengeschichte 94 (1983) pp. 66–82; J. Wasmuth, Der Protestantismus und die russische Theologie. Zur Rezeption und Kritik des Protestantismus in den Zeitschriften der Geistlichen Akademien an der Wende vom 19. zum 20. Jahrhundert. Göttingen, 2007.
