(подражание Фету)»; Геон «Отчего (Подражание Фету)»; Эспер Ухтомский («На смерть Фета»), а кроме того – в эпиграфах к стихотворениям Симеона Маслюка.
Однако реминисценций и интонационных заимствований из Фета полны и те лирические миниатюры наших поэтов о природе, в которых прямые апелляции к его имени отсутствуют. Примерами пусть послужат два почти комических случая – рабское подражание зачину фетовского стихотворения «Чудная картина…» и варьирование финала фетовского стихотворения «Шепот, робкое дыханье…»:
Грустная картина,
Как ты мне родна!
Снежная равнина
Без конца видна…
Чайки, парус, тина и опять песок,
Та же паутина, тот же и дымок.
И куда хватает человека глаз: –
Изумруда блики и топаз, топаз!..
Лирический шедевр Фета «Шепот, робкое дыханье…» послужил также контрастной основой для политической пародии, включенной в «Книгу настроений» В. Терновского:
Шорох, пьяное дыханье,
Трели кулака,
Безнадежное стенанье,
Взоры паука…[11]
и т. д.
Хотя осмеянный современниками Фет к 1913 году уже прочно вошел в пантеон русских классиков, его прямые поэтические наследники, модернисты, по-прежнему часто подвергались остракизму. В этом отношении ситуация в сравнении с 1890–1900-ми годами переменилась мало. Насмешки сыпались и на модернизм в целом, и на конкретных модернистов.
Иногда пародисты и эпиграмматисты проявляли своего рода деликатность, не называя имен тех элитарных поэтов, в которых метили их стрелы. Так поступил, например, П. Голощапов, чье юмористическое четверостишие было обращено к Валерию Брюсову как автору многократно пародировавшейся строки «Всходит месяц обнаженный при лазоревой луне»:
Коль будет у тебя воочью
Такой оптический обман,
Что две луны увидишь ночью, –
Ну, значит, ты, мой милый, пьян.
Порою высмеивались некие достаточно условные и тоже никого конкретно не задевавшие «измы», как в «повести в стихах» приятеля некоторых из акмеистов Алексея Липецкого «Надя Данкова»:
Цветы и Гамсун, и наряды,
Толстой, и сельские обряды,
И «измы» разные смешно
Сливались в целое одно…
А также вполне обобщенные «декаденты», как, например, в «Веселом райке дедушки Пахома»:
…картины пишут разные, хорошие и безобразные, а самые модные декадентские и хреноводные. Декадентская картина тем хороша, что не поймешь в ней ни шиша… А это современной публике и нравится, а художник тем и славится. Важнее шагает, длинные волосы отпускает и усердней за галстук заливает…
Или в стихотворении Жана Санаржана «В стиле нуво»:
Ты мой слух декадентский ласкаешь, –
От
Напомним, что именно с вариаций фетовских мотивов в январе 1914 года начинал свой путь в большой поэзии молодой Сергей Есенин. В поэтических книгах 1913 года также упоминались: Некрасов (С. И. Семенов – стихотворение «Памяти Некрасова», Павел Шацких – стихотворение «Памяти Н. А. Некрасова»), Апухтин (Н. И. Грамматчиков – стихотворение «На мотив Апухтина», Геон – эпиграф из Апухтина), Тютчев (А. Журин – эпиграф к стихотворению, Симеон Маслюк – эпиграф к стихотворению), Майков (Геон – стихотворение «На смерть Майкова»), А. К. Толстой (В. Мусвиц-Шадурский – стихотворение «Навеяно гр. А. К. Толстым», Михаил Нефедов – эпиграф к стихотворению, Т. А. Н-я – эпиграф к стихотворению), Иван Никитин (И. Коробов – стихотворение «Памяти И. С. Никитина», Нина Кузьмина – стихотворение «Памяти Никитина»), Чехов (А. Л. Ф. – стихотворение «Памяти А. П. Чехова», П. П. Гайдебуров – сонет памяти Чехова), Владимир Соловьев (Милий Стремин – стихотворение «Светлой памяти В. С. Соловьева», плюс не слишком внятная «Эпиграмма» Александра Петрова: «Не Герцен, Соловьев сказали правду миру, // А Бог ее открыл простому рыбаку, // Что надлежало быть… Эк выдумал сатиру! // Ответим-ка ему: ку-ку, ку-ку!»), Горький (С. Ганьшин – посвящение Горькому, В. Мусвиц-Шадурский – эпиграф из Горького, Нина Кузьмина – посвящение Горькому), Л. Андреев (У. Дайтчман – стихотворение с посвящением, Нина Кузьмина – стихотворение с посвящением, Т. А. Н-я – стихотворение с эпиграфом), Арцыбашев (В. Дормидонтова – стихотворение с эпиграфом: «Ученица: “Отчего вы не хотите, чтобы я читала Санина?”» и поэтическим ответом: «Не для вас эти книги: в них слишком густы, // Слишком грубы и пошлы все краски. // Не теряйте так рано своей чистоты, // Берегите в душе своей сказки!..»), Лохвицкая (стихотворение А. Шамонина «Памяти Лохвицкой») и, конечно, Лев Толстой (С. К. Акимова – стихотворение «Льву Толстому», Н. Васильковская – стихотворение «Ты прав, глубоко прав, наш дорогой старик…», Н. Власов-Окский – стихотворение «Великан (Памяти Л. Н. Толстого)», С. Л. Гурвич – раздел книги с посвящением Толстому, Анатолий Доброхотов – стихотворения «Лев Толстой» и «Великий глашатай любви и правды (Памяти Л. Н. Толстого)», С. Д. Дрожжин – стихотворение «7 ноября 1910» – о смерти Толстого, З. З. – стихотворение «На кончину Л. Н. Толстого», Сергей Полинский – стихотворение «На смерть Л. Н. Толстого», Сергей Рафалович – стихотворение «Памяти Толстого», Сергей Соловьев – стихотворение «Памяти Льва Толстого», С. И. Семенов – стихотворение «Памяти Толстого»). Несколько стихотворений в наших книгах были посвящены памяти Комиссаржевской (стихотворения Кашталинской, И. Коробова, Владимира П., Дмитрия Цензора) и Столыпина (стихотворения Аксенова, Надежды Броницкой, Александра Ковалевского, В. Терновского: «Как дуб столетний на земле, // Стоит Столыпин у кормила. // И мысль глубокая почила // На сумрачном его челе»). См. также посвященное С. Рахманинову стихотворение Н. Васильковской «Симфония», а также стихотворение Владимира Верещагина «Федору Ивановичу Шаляпину». Еще процитируем стихотворение Ирины Витман «Художественному театру»:
Составляя этот список, мы не стремились к исчерпанию, нам только хотелось обратить внимание на самые важные для поэтов 1913 года имена.
