испуганно прикрыла рот рукой.
– Ничего страшного, – уверил Калеб.
– Калеб! Это же ужасно! Бедная Джен!
– Не жалей ее. – Он придвинулся ближе, положил руку на мой локоть, чтобы снять напряжение и успокоить мое выпрыгивающее из груди сердце. – Джен здорово психовала тогда, даже учебу бросила. Никто ее не осудил. Видишь ли, как правило, в Теннесси живут несколько Джейкобсонов, и мы друг за другом присматриваем. Так вышло, что на первом курсе Джен была одна. Помнишь, я говорил, что у меня много родственников? Обычно проблем не возникает, а тогда вот так случилось. Именно поэтому мы стараемся быть вместе – и учимся, и работаем, и даже живем по соседству. Всякое бывает. Мы всегда держимся поближе друг к другу и помогаем. У людей примерно так же, однако нам есть что скрывать. Ведь иначе все выплывет наружу.
– Ясно. Значит, Джен решила оставить ребенка.
Калеб поморщился, потом усмехнулся.
– Еще бы! Полицейские сказали, что насильника вряд ли найдут, поэтому надо делать аборт. Они даже записали ее в клинику, представляешь? Джен всегда решает за себя сама. Она бросила учебу, вернулась домой, хандрила девять месяцев подряд. Потом появилась Мария, и Джен полюбила ее с первого взгляда! Девочка родилась с милыми кудряшками. – Калеб улыбнулся, и я заглянула в его воспоминания, хотя больше слушала, чем смотрела. – Джен снова стала прежней. Несмотря на то что ей пришлось пережить, она счастлива. Запечатление ей вряд ли светило, и у нее был единственный шанс стать матерью. Она сочла это подарком судьбы и больше не злилась.
– Ух ты!
Я даже представить себе не могла! А Мария такая хорошенькая… Наверное, вся семья души в ней не чает и с удовольствием заботится о них обеих. Я улыбнулась.
– Вот именно. Так что не надо сочувствовать Джен. Она сама ни о чем не жалеет. Через два года вернулась к учебе, получила диплом и стала работать в нашей фирме вместе с остальными. Ей очень нравится.
– Твои родители не пытались заставить ее сделать аборт?
– Нет, что ты! Думаю, они поняли, что иначе Джен никогда не станет матерью. Они поддержали ее решение.
– Ух ты!
– Твое любимое выражение? – поддел меня Калеб.
– Ну да. – Представляю, какой маленькой и глупой я ему кажусь. – Поверить не могу, что она…
– Шучу-шучу, – успокоил меня Калеб, обнял за плечи и притянул к себе. – Это даже мило. Мне очень нравится!
– Мило? – лукаво уточнила я.
– Ага.
– Даже не знаю, радоваться или расстраиваться, – воскликнула я и откинулась назад в притворном негодовании.
Калеб усмехнулся и начал подбираться ко мне. Я со смехом отодвигалась, но он не отставал.
– Радуйся, конечно!
Я добралась до края скамейки и остановилась. Калеб придвинулся еще ближе и озорно улыбнулся.
– И куда теперь, милашка?
– Хм, пойду-ка я! – Я вскочила на ноги и помчалась по дорожке.
Калеб хихикнул и ринулся следом, громко топая по деревянному
