вой. Скорее всего, он уже умер. В смысле, не Хейфлик, а Мэтт. Два пулевых в живот – это не шутки. Да еще и левый верхний квадрант. Селезенка наверняка в клочья. Стрелял кто-то из банды Алистера, я уверена. Мэтт прибыл в город, чтобы поймать меня, но по ходу зацепил местного воротилу – возобновил расследование по одному старому-престарому делу, разозлил Алистера…
Это все я виновата. Все я. Не сдержалась. Нагадила там, где живу – прирезала местного мужика. Я не хотела, правда! Он сам ко мне полез, да так, что у меня пальто затрещало! Уродец. Я шла домой со смены, по темному проулку, а он схватил, поволок, еще и рот зажал, дурашка. Я с трудом сдержалась, чтоб не отожрать ему руку прямо там, в проулке, кое-как дотерпела до его дома. Притворилась испуганной и покорной, разделась сама, сложила шмотки стопочкой, прикрыла их пакетиком, чтоб не забрызгать, и попросилась в душ. Дурашка разрешил, но поперся следом… надо было его придушить! Или свернуть шею! Или шарахнуть башкой от унитаз! Зачем я его прирезала, зачем?! Дважды полоснула по горлу, крест-накрест, будто подпись свою поставила!..
Уродец оказался гипертоником – кровь брызнула на стену широким веером. Я набрала пригоршню, попробовала, но тут же сплюнула – вкус был еще омерзительней, чем запах. Надо было его придушить… идиотка! Уродца нашли, сообщили куда следует, и Мэтт, конечно, тут же примчался-закрутился-завертелся ищейкой, нарвался на Алистера и получил пулю. Вернее, две.
Достаю губку, оттираю брызги со стен, заканчиваю уборку. Вода в ведре становится коричневой, а пол – приятно светлым.
Айпод включает следующий трек – что-то плавное, из Элтона Джона. Выдергиваю наушники, достаю из кармана айпод, сжимаю до хруста, швыряю в мусорное ведро. Прости, старина Элтон, сегодня я не в духе. Шмыгаю носом.
Боже… Господи, не дай ему умереть. Клянусь, я больше никогда не буду убивать твоих невинных агнцев, ни-ког-да, только уродцев! Буду давиться их отвратной уродской кровью, шипеть, блевать, но агнцев не трону! Клянусь! Только не дай ему умереть. Пожалуйста.
За окнами пасмурный осенний рассвет, туман и парочка утонувших в нем скорых – ярко-желтых, будто задремавшие в дыму канарейки. У крыльца курит какой-то растрепанный тип. Сигарета дрожит у него в руке, а на свитере, прямо на пузе, круглое багровое пятно. Это помощник моего детектива? Напарник? Нет, скорее какой-то случайный мимокрокодил, свидетель, который услышал пальбу и вызвал скорую. Мне хочется подойти, стянуть с него свитер с пятном и забрать себе, на память, но нет. Так нельзя. Рядом с ним уже притормаживают две полицейские машины.
Запинываю тележку в лифт. Вытираю кровь на полу и стенах кабины, нажимаю кнопку «3», еду. Выхожу на третьем этаже, снова вытираю кровь, оглядываюсь – Мэттью сейчас во втором хирургическом блоке, самом большом. Там слышатся негромкие переговоры медиков и писк приборов, значит, Мэтт не сдается.
Сажусь на скамейку у белых дверей, сижу.
Господи, я никогда тебя не видела, не слышала и не ощущала, как и ангелов с черными крыльями,
