в Африке, где они связаны с движениями вроде «Господней армии сопротивления» Джозефа Кони, но также в США и Европе, где они обусловлены гнусной ксенофобной ненавистью к мусульманским мигрантам и где христиане с 1990 года совершали теракты чаще мусульман.
Именно с таких христианских примеров из США и Европы я и хотел бы начать исследование религиозного насилия, охватившего сегодня весь мир. Хотя внимание общественности долгое время было приковано по большей части к событиям на Ближнем Востоке, я решил начать с феномена, который большинству американцев и европейцев покажется равно знакомым и чуждым: это воинствующее христианство на Западе. Из привычного здесь – окружение, из странного – сама та идея, что религиозный экстремизм может существовать в ультрасовременных обществах XXI века. Кому-то покажется удивительным также и то, что терроризм вообще может быть связан с христианством.
«Поборник» христианского мира Андерс Брейвик
22 июля 2011 года, спустя несколько часов после чудовищного нападения норвежца Андерса Брейвика на детский лагерь неподалеку от Осло, мне позвонили с норвежского телевидения. В течение полутора часов Брейвик беспрепятственно преследовал и расстреливал своих жертв, убив в итоге шестьдесят семь человек; еще двое утонули в море, попытавшись бежать. Младшей девочке было четырнадцать лет, большинство же составляли тинейджеры из молодежного крыла либеральной политической партии, которая высоко ставила ценности мультикультурализма. Некоторых пуля настигла при попытке к бегству, прочие молили о пощаде – но безуспешно. Когда об этом злодеянии передавали по телевизору, меня мучил немой вопрос, преследовавший тогда всех: зачем кому-либо совершать такое безумство?
Тот же вопрос задали мне по телефону и представители телевидения, хотя к тому времени у СМИ уже был на руках ключ к решению этой загадки. Через несколько часов после стрельбы в интернете был опубликован объемный написанный по-английски манифест авторства Эндрю Бервика – что, очевидно, опять же английская форма норвежского имени Андерс Брейвик. Я попросил немедленно выслать мне его по е-мейлу.
«Манифест» оказался причудливой мешаниной. Текст на полторы тысячи страниц назывался «2083 – Европейская Декларация Независимости» и являл собою дикую смесь дневниковых заметок, пересказов книг со статьями и параноидального обсасывания событий из европейской истории и политики, связанных со «зловредным влиянием» феминизма, культурного марксизма и особенно мусульманской культуры. Убийства же, по всей видимости, были попыткой привлечь внимание к этому бессвязному и желчному сочинению – по крайней мере, отчасти. Бóльшую часть ночи я просидел в кабинете за чтением рукописи, пытаясь уразуметь, что бы это вообще могло значить. Что приковало мое внимание первым, так это заглавие: не та его часть, где «Европейская Декларация Независимости» (независимости от чего, от кого?), а дата. Что такого особенного произойдет в 2083‐м? Число «2083» в брейвиковском
