до Магриба, то после завоевания Василием Египта и укоренения Ивара на Крите с ними потеряна связь. Но и раньше она была более на словах, чем на деле.
– Ты обвиняешь меня во всех бедах халифата? – зло процедил самый старый и умудренный опытом воин в делегации. – Но разве не ты плел интриги за нашей спиной? Разве не ты вынуждал нас воровать, чтобы погасить долги перед тобой и такими, как ты?
– Хватит! – рявкнул Ярослав.
Все затихли.
– Свои противоречия решите после. Уважаемый, – обратился он к старику, – я правильно тебя понял? Ты передаешь мне слова халифа о помощи, дабы я вызволил его из плена? И взял Иерусалим, в котором его держат в заключении?
– Совершенно верно, о великий.
– А ты, – обратился Ярослав к старшему воину, – предлагаешь мне заключить мир?
– Ты правильно меня понял.
– Мне сейчас невыгодно заключать мир. Но я не хочу, чтобы обо мне думали как о бесчестном человеке. Поэтому я выслушаю тебя. На каких условиях ты хочешь, чтобы я заключил с полевыми командирами халифа мир?
– Мы готовы обменять Иудею с Иерусалимом на Багдад с окрестностями.
– Боюсь, что в Багдаде правит мой друг – Бьёрн Железнобокий. И не мне заключать с вами такие сделки.
– Но ты можешь ему предложить. И он тебя послушает. В конце концов, Иудея не самая бедная провинция. И в отличие от Багдада, не отрезана пустыней от Средиземного моря.
– Ты хочешь отдать ему Иудею?
– Да, о великий.
– Но Иудея уже обещана.
– Кому же? Мы о том ничего не ведаем.
– Моему ребенку, которого родит эта уважаемая женщина, – кивнул Ярослав на Адассу.
– Что?! – опешил воин и замялся, подбирая слова.
– Это невозможно! – воскликнул тот самый старик, что представлял интересы халифа. – Она дочь коэна. А ты, о великий, не иудей и уже женат. Посему она есть блудница и подлежит сожжению за грех, что принесла на голову своего рода.
– Ради спасения жизни, уважаемый, можно пойти на нарушение любого из запретов, – с уважением произнес коэн. – Если же речь идет о жизни и благополучии целой общины, то более и говорить не о чем. Ее поступок не грех, а духовный подвиг и всеми нами уважаем[5].
Тишина.
Слишком затянувшуюся паузу удалось разрядить. Но разговор дальше никак не желал продвигаться. Делегация послов халифа продолжала рассыпаться на глазах и все больше ругалась промеж собой, чем пыталась договориться с Ярославом. Он же просто подбрасывал поленья в этот костерок своими редкими репликами да наблюдал.
Наконец, после целых двух часов своеобразного цирка, делегация халифа удалилась, так ни о чем и не договорившись. И к Ярославу подошел отец Адассы.
– Я правильно понял твою задумку? – спросил он.
– А как ты ее понял?
– Ты бросил им яблоко раздора. Эта ругань тут не останется. Она уже к вечеру
Здесь идет отсылка к ветхозаветной библейской истории Эстер, известной также как Эсфирь.
