правильны, то и ваш Бог также истинен. И, с другой стороны, если ваше упование ложно и ошибочно, то вы не имеете истинного Бога. Ибо вера и Бог существуют только вместе. Итак, я утверждаю, что то, чему вы отдаете свое сердце, и на что вы возлагаете свое упование, является, по существу, вашим богом».
Мой бог – это то, во что я верю. Эти слова подчеркивают, что о Боге невозможно говорить отстранено или «объективно». Бог – это то, что затрагивает, захватывает меня. И только из состояния этой захваченности и имеет смысл говорить о Боге, никак иначе. Объективная речь делает Бога объектом. Для речи, так сказать, субъективной Он является живым субъектом, каким Он и должен быть. Вне такой персональной захваченности говорить о Боге бессмысленно, это будет речь о каком-то воображаемом объекте.
Однако можно возразить, что под это «определение» формально подпадает не только истинный Бог, но и любые ложные божества. И таких божеств (Лютер охотно признает это) существует множество. Для кого-то таким божеством будет идея, для кого-то деньги, для кого-то свой народ и своя страна… Это говорит о том, что или кто является моим богом, но оно ничего не говорит о том, какой бог является Богом истинным. Поэтому стоит поискать другое описание. Его мы находим снова у Лютера, да и у многих других богословов. Бог – это Тот, от Кого все происходит, Кто стоит за всеми процессами, происходящими в мире и за самим миром. Бог – это такая реальность, которая определяет все, от которой все зависит, и которая, в свою очередь, не зависит ни от чего. Бог – это то, что является истоком и целью всего происходящего и существующего. Бог абсолютно превознесен нам миром. На традиционном языке: Бог – это Всемогущий. Истинный Бог – можно сформулировать эту мысль и немного иначе – Тот, Кто всему дает смысл, Кто останется с нами даже тогда, когда все наши великие и малые божества окажутся разрушены обстоятельствами (а рано или поздно это произойдет!). Истинный Бог – это Тот, Кто останется тогда, когда все (буквально все!) будет поколеблено.
Если мы свое упование возлагаем на этого Бога, «прилепляем» свое сердце к Нему, то наша вера является истинной. Но именно такой Бог не может быть выражен до конца в образах и понятиях этого мира, поскольку все они ограничены. Любой даже самый возвышенный образ может и должен в какой-то момент оказаться ложным, начать вводить в заблуждение. В конце концов слова «Бог есть» содержат в себе не больше истины, чем высказывание «Бога нет». Ведь Бог – по ту сторону бытия и небытия. В этом смысле атеизм, на самом деле, борющийся не столько с Богом, сколько с его примитивными или утонченными образами, может стать на определенном этапе союзником христианства, ибо помогает освободиться от привязанности к конкретным, ставшим непонятными, чуждыми, слабыми образам Бога, помогает прорваться к Богу Истинному, который за пределами всех наших образов и слов.
Не случайно некоторые богословы предлагали отказаться от самого слова «Бог», потому что оно вызывает слишком примитивные ассоциации. Когда мы говорим
