и ещё хочется. А самая ненавистная – геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.
«В больнице, помимо борьбы с моим инфарктом, врачи боролись с моей бессонницей. Начали со снотворных: различные комбинации, интервалы, количества – в 19.30 – таблетка димедрола, в 20.00 – таблетка намбутала и полтаблетки ноксирона, в 21.00 – ноксирон и мелинал и т. д. Никакого эффекта. Однажды утром заходит докторша с просветленным лицом, полным надежды.
– Ну, сегодня вы хорошо выспались?
– Отвратительно! Заснула часов в пять-шесть.
– Но, Фаина Георгиевна, я же вчера вам дала успокоительное для буйнопомешанных!
– Правда?
– Ну конечно.
– Как жаль, что вы мне раньше этого не сказали: может быть, тогда бы я заснула…»
Однажды Раневскую спросили, что она думает об облысении.
– Облысение – это медленное, но верное превращение головы в жопу, – не задумываясь ответила актриса. – Сначала по форме, а потом и по содержанию.
Когда я просыпаюсь утром и чувствую, что у меня ничего не болит, я думаю, что уже померла.
…Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению.
– Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.
– Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!
«Кремлевская больница – кошмар со всеми удобствами», – писала в письме актриса.
– Этот доктор творит чудеса! – делилась с приятельницей Фаина Раневская. – Он буквально за считанные минуты вылечил все мои болезни.
– Но каким образом? – изумилась приятельница.
– Доктор сказал, что все мои болезни – это всего лишь симптомы приближающейся старости.
Оказавшись в больнице, Фаина Раневская никак не могла заснуть. Пригласили психиатра.
«Пришел пожилой мужчина с седым венчиком на голове и добрыми глазами.
– Расслабьте мышцы, – попросил он, – закройте глаза, и будем спать.
Он удобно раскинулся в кресле и начал умиротворенно:
– Вы в поле. Зеленая травка, тихо щебечут птицы. Над вами бездонное голубое небо, легкие облака, как бесчисленные стада баранов.
Психиатр старался, он говорил медленно и задушевно, используя хорошо знакомый стиль газетных очерков, чем очень смешил меня, но я старалась не показывать этого. Доктор шел по полям и лугам, заходил в широколистные дубравы. Голос его уже шелестел:
– А там за дубравой одинокий ручей, тихо журча, несет свои воды… Хрр-р.
Я вздрогнула: что это? Психиатр спал. Минут через пятнадцать он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся:
– Ну вот и поспали, ну вот и молодчина!»
Одиночество, как состояние, не поддается лечению.
Фаина Раневская разговорилась с подругой о медицине. Подруга поинтересовалась у актрисы:
– Фаина, как ты считаешь, делает ли медицина успехи?
– А как же, –
