они верят в любовь и убеждены, что она ждет их и в будущем. Даже там, где она точно их не ждет.
– Я передумала, – объявила Дейа деду с бабкой вечером, когда они вместе сидели в зале.
За окном шел снег, и Халед не пошел, как обычно, играть в карты в кальянной – в холода артрит особенно его донимал. В такие вечера Халед играл в карты с внучками, и, когда он тасовал колоду, на его губах появлялась – редкое дело – улыбка, а в углах глаз – веселые морщинки.
Дейа любила эти вечера: Халед рассказывал им о Палестине, правда, все больше грустное. Но это помогало ощутить связь с семейной историей – такой далекой. Давным-давно у семьи Халеда был красивый дом в Рамле, с крышей из красной черепицы, а на деревьях во дворе зрели сочные апельсины. Но когда ему было двенадцать, в их землю вторглись израильские солдаты и под дулами автоматов отправили местных жителей в лагерь беженцев. Халед рассказывал, как его отца заставили встать на колени, тыча винтовкой в спину, как более семисот тысяч палестинских арабов выбросили из их собственных домов и обрекли на скитания. «Это была Накба, – говорил Халед, и глаза у него темнели. – Катастрофа».
Они играли в ханд, палестинскую карточную игру, и Халед, прежде чем раздать карты, перетасовал две колоды. Дейа взяла свои четырнадцать карт и окинула их взглядом, а потом повторила еще раз – громче:
– Я передумала.
Она почувствовала, как переглянулись сестры. Сидевшая рядом на диване Фарида переключила телевизор на «Аль-Джазиру».
– Передумала насчет чего?
Дейа замялась. Хотя она говорила по-арабски всю жизнь, хотя именно арабский был ее первым языком, иногда трудно было подобрать нужные слова. Арабская речь должна была бы даваться ей так же легко, как английская, и, как правило, Дейа не испытывала никаких затруднений, но иной раз ощущала тяжесть на языке, и приходилось на долю секунды задуматься над словами, которые она собиралась произнести – правильные ли? После того как погибли ее родители, по-арабски с Дейей говорили только дедушка и бабушка. С сестрами и в школе она говорила по-английски, и все ее книги тоже были на английском.
Дейа опустила карты и откашлялась:
– Я не хочу опять сидеть с Насером.
– Что? – Фарида уставилась на нее. – Это еще почему?
Дейа видела, как смотрит на нее Халед, и с мольбой взглянула ему в глаза:
– Пожалуйста, сидо! Я не хочу выходить замуж за человека, которого не знаю.
– Невелика беда, скоро узнаешь, – отозвался Халед, вновь утыкаясь в карты.
– Может, если бы я хоть несколько семестров проучилась в колледже…
Фарида швырнула пульт на диван:
– Опять колледж? Сколько раз мы уже обсуждали этот бред?
Халед бросил на Дейю пронзительный взгляд. Хоть бы оплеуху не влепил…
– А всё эти книжки! – негодовала Фарида. –
