ощущение близости к Сигурни, которая тоже почти проснулась, привело его в замешательство. Осознавая, что вот-вот может произойти конфуз, Сталкер попытался отодвинуться, но бок предательски подвел, и вместо того, чтобы перевернуться, он уткнулся грудью в ее спину.
– Быть может, ты уберешь от меня руку и остальные части своего тела? – сонным голосом произнесла Сигурни.
Глаза Сталкера широко открылись, от ее слов сон моментально улетучился.
– Я не… Я не хотел, просто ночью было очень холодно… И я подумал, что так можно согреться, и так будет теплее… – обескуражено бормотал уже сидящий рядом Сталкер.
Сигурни улыбнулась и, повернув к нему голову, произнесла:
– Расслабься, парень, я понимаю: утро, физиология, твой возраст. Не бери в голову, я не молода, как ты, чтобы принять все на свой счет. И да, я тебе благодарна, ночью мне действительно было очень тепло.
Сталкер слегка покраснел и, отвернувшись, улыбнулся. Птицы, завидев движение, разочарованно разлетелись по одной в разные стороны и, сев неподалеку от путников, оглядывали пустыню в поисках еды.
Барсук спрыгнул с морды гонаби, на которой он весьма комфортно провел всю ночь, и потянулся. Монстр тоже открыл глаза и тут же уставился на своего хозяина, с интересом наблюдая за его действиями.
Между тем Сталкер и Сигурни более детально смогли разглядеть своего спасителя. В дневном свете он выглядел куда больше и страшнее, чем ночью, однако теперь они воспринимали его совсем в другом качестве, нежели при первой встрече.
Острые шипы обильно покрывали всю поверхность его кожи, где-то они были огромными, где-то едва заметными. Просто погладить его было бы явно плохой идеей. Все четыре желтых змеиных глаза были очень подвижны, они могли вращаться независимо друг от друга и смотреть одновременно в разные стороны. Два из них располагались вертикально друг под другом практически на самой макушке, а два остальных были равноудалены от нижнего, образуя перевернутую букву Y. Создавалось впечатление, что каждый из его глаз постоянно следил за кем-либо, отчего друзей не покидало чувство легкого дискомфорта, когда кто-нибудь ловил на себе его взгляд.
Вениамин оглядел местность и, остановившись на трупе поверженного ночью черного гонаби, задумался. Он находил очень странным тот факт, что птицы не приближаются к мертвой туше, лежащей неподалеку от них. Ему казалось, что такая большая гора мяса должна привлечь всех падальщиков в округе, но ни одна из птиц не реагировала на этот лакомый кусок. Гонаби, как верный пес, сел перед барсуком на задние лапы, стряхнув с себя сонного Йака. Недовольно кряхтя, Йак протер глаза конечностями, злобно взглянул на гонаби и подошел к барсуку. Остановившись рядом, Йак громко зевнул и вопросительно уставился на Вениамина. Поочередно переводя взгляд с барсука на птиц и с птиц на барсука, он пытался предугадать его мысли. Поймав, наконец, его взгляд на себе,
