мало. Вертолёт мгновенно взмыл в воздух, набирая высоту, и оставил его наедине с таксистом.
– В аэропорт, и как можно быстрее! – бросил Сергей ошалевшему парню. – Сможешь так же быстро и эффектно? Только смотри – без аварий, без ваших джигитских штучек.
Таксист всю дорогу не мог отойти от увиденного: впервые он подбирал пассажира не с обочины у дороги или с адреса – в этот раз пассажир свалился к нему, в прямом смысле слова, с неба. Парень больше смотрел не на дорогу, а на Добрыгина. Сергей сидел на заднем сиденье, и поездка по городу с водителем, чья голова постоянно была повернута назад, сильно напрягала.
В Москве сообщили о переводе в «Русмашимпорт», даже не особо интересуясь согласием, то есть – совсем не интересуясь. А ему так хотелось получить корочки пилота, и это было так реально! Да и вертолётная компания уже была вытащена из долгов, впереди маячила спокойная интересная жизнь. Но решением начальства крылья были подрезаны, и планы по освоению вертолёта накрылись.
Оказалось – это Давыдов настоял на переводе Добрыгина в «Русмашимпорт». Мол, имеется многолетний опыт в экономической и финансовой сферах, в финансовом оздоровлении и восстановлении компаний. Ему бы тогда прислушаться к звякнувшей в душе струнке, ещё с Афгана предупреждающей о близкой опасности. Упереться бы всеми руками и ногами. Разве мог Добрыгин знать, что решение о переводе изменит всю его жизнь, затянет на долгие десять лет, сыграет незавидную роль в его судьбе. Разве можно всё, что случится в последующем, было предвидеть… Компания собралась интересная, все уже знали друг друга, не были молодыми и непугаными воинами, и это обнадеживало.
Приоритетным направлением деятельности общества были определены возврат незаконно отчуждённых активов, потерянных в 2004—2007 годах, и восстановление коммерческой деятельности предприятия.
Афганистан
Афган в воспоминаниях всегда ассоциируется с жарой, но в день той операции жары не было. Январь, в горах холодно, особенно ночью. Связистам хорошо, в их КУНГах-радиостанциях тепло, а пехота, сапёры, десантура – грейся у буржуек, у костров, жмись теснее.
Накануне выезда на операцию был строевой смотр. Командир очень доходчиво ставил задачу убывающим на боевую операцию девятерым таким же «дисциплинированным», как наш воин, дембелям: «Всем желаю вернуться живыми и без потерь, ну, а если что – без обид».
Солдат его понимал. Это было честно. Он не был образцовым солдатиком, который сидит в штабе и преданно заглядывает в глаза любому офицеру. Не был паинькой, а за «боевые» хватался охотно, даже жаждал их, ему этот драйв был нужен, ему его не хватало.
Казарменные будни – это было не его. Сидеть в казарме, когда за «колючкой» гремела войной Чарикарская «зелёнка», пылила колоннами трасса Хайратон – Кабул, было неуютно и стыдно.
Свою опасную ратную работу сапёра он знал досконально, потому что тонкости военной
