совершенно не о чем разговаривать со своей женой. Он даже не ужинал теперь дома. Зато Сереже он посвящал теперь все свободное время, подолгу просиживал у него в комнате, показывал на компьютере новые программы, расспрашивал о друзьях. Лиза часто слышала их смех. Как больно резал по сердцу этот звук. Со всей очевидной ясностью муж давал ей понять, что они теперь могут прекрасно обойтись и без нее. Если увлечение Вадима чисто по-человечески еще можно было понять, то сейчас Лиза совершенно не понимала, чего он добивался, унижая ее. Куда уж, казалось, больше? Показал, что можно больнее. Эти два месяца молчаливого ожидания окончательно добили ее. Чувствуя себя лишней в своей семье, она стала замкнутой и хмурой. Видя такую непонятную перемену матери, сын с каждым днем все больше отдалялся от нее. Лиза это просто сердцем чувствовала, хоть он старался быть одинаково вежливым и с отцом, и с ней. Мало-помалу в Сереже тоже нарастало внутреннее напряжение. Через два месяца Лиза отчетливо поняла, что роман ее мужа не был мимолетным увлечением. Не чувствуя за собой вины, он с молчаливым упорством давал ей это понять. Дошло до того, что ей и домой-то идти не хотелось. Возвращаясь, она молила Бога, чтобы Вадим пришел домой как можно позже. Так нет же! Именно сейчас у него куда-то испарились все его неотложные дела и возродилось пламенное отцовское чувство. В тот вечер все и случилось. Как всегда, вежливо поблагодарив, он отказался от ужина. Если бы он мог знать, чего ей стоило это ежедневное унижение – предлагать свои услуги, заранее зная, что получит вежливый отказ.
Он уже направился было к сыну, но Лиза коротко остановила его:
– Нам надо поговорить.
– О чем? – бросил он с полным безразличием, явно не собираясь задерживаться.
– Ты считаешь, что нам с тобой не о чем говорить? – резко бросила она ему в спину.
– Чего ты хочешь? – с недоумением оглянулся он.
– Я хочу знать, до каких пор ты намерен игнорировать меня?
Вот оно, настоящее унижение. Ты – ноль, пустое место, просишь о снисхождении до элементарного уважения человека, которому как минимум должна была бы плюнуть в лицо.
– Что это значит? – Вадим повернулся и теперь смотрел на нее хмуро с высоты своего внушительного роста. – Раньше ты упрекала меня в том, что я поздно возвращаюсь и мало уделяю внимания сыну. Что теперь не так?
– Раньше у тебя получалось уделять внимание нам обоим.
– Хорошо,… – он не спеша подошел к креслу и тяжело опустился в него.
За последнее время он заметно поправился и все его движения стали более размеренными и плавными. Какое-то время они сидели молча. Лиза поймала себя на том, что почему-то внимательно рассматривает его. Правильные черты лица передались Вадиму от матери. Но, будучи грубоватыми, они наделяли его настоящей мужской красотой. Взгляд его больших серых глаз был обычно всегда уверенным и спокойным. Сейчас же его взгляд был, скорее, озабоченно мрачным.
– Когда ты последний раз смотрела
