приехал. Разнюхал, что мы здесь, – хмуро ворчала она. – Ты тоже поедешь с нами, – обратилась она к Вадиму. – Я за тебя перед ее отцом отдуваться не собираюсь». «Кто такой Петрович?» – поднимаясь, спросил Вадим. Ничуть не смущаясь ее присутствия, он стал не спеша одеваться. «Шофер ее отца», – высматривая что-то через окно, ответила Ксана. Вадим присвистнул. «А кто ее отец? – повернулся он к ней. – Кто твой отец?» «Приедем, узнаешь, – отрезала Ксана таким тоном, словно они ехали на Голгофу. „Далеко ехать?“ – принюхиваясь к своему свитеру, спросил Вадим. „Сто километров, испугаться не успеешь“, – ответила подруга. Глядя, как она неловко надевает под покрывалом брюки, Ксана не сдержалась: – „Что ты из себя целку строишь? Чего он там не видел?“ Смерив ту насмешливо-удивленным взглядом, Вадим спросил: „Ты, вообще, кто?“ „Черт с младенцем!“ – ответила Ксана, озабоченно выискивая в складках покрывала ее одежду. Сгорая от стыда, она закрыла лицо руками и замерла. Видя ее состояние, он попросил: „Слушай, мы сейчас выйдем“. Это новое, непривычное понятие „мы“ породило в ней ленивую мысль: „Ничто так не сплачивает людей, как слияние тел“. „Валить отсюда надо, пока хозяин не вернулся. Все разъехались давно, – выходя из комнаты, ответила Ксана, и уже из-за двери донеслось: – Я жду в машине“. Не смея взглянуть на него, она принялась одеваться. Вадим подошел к ней и, положив руки ей на плечи, заглянул в глаза: « Ну, что ты, котенок, ну?.. – подбадривающе произнес он. – Я же здесь». «Не надо с нами ехать, – взмолилась она, – пожалуйста, не надо». Но он оказался непробиваем. «Отдуваться так отдуваться», – беззаботно ответил он. Вместе они вышли в колючее хмурое утро. Ехали молча. Ксана, демонстративно отгородившись от них, села спереди. Подъезжая к дому, навидавшийся всякого, несловоохотливый Петрович скупо сказал: «Отец ждет». Пытаясь прикрыть недовольством обыкновенный страх, бросив короткое «пока», Ксана ушла к себе домой. Отец встретил их с Вадимом у порога. «Как погуляла, доченька? – пронзив ее стальным взглядом, спросил он и, тотчас указав на ее комнату, обратился к Вадиму: – А вас, молодой человек, попрошу ко мне». Ей хотелось одного – исчезнуть из земного шара, из этой жизни, лишь бы не ждать продолжения. Пытаясь снять напряжение, запершись в ванной, она с панической поспешностью смывала с себя следы вчерашнего веселья, лихорадочно соображая, можно ли что-то исправить, вместе с тем, отчетливо понимая, что исправить уже ничего нельзя. Открыв дверь ее комнаты, отец скупо спросил: «Как он тебе, нравится?» Не смея взглянуть ему в глаза, она скупо ответила: «Да». «Что ж, так тому и быть», – согласился отец. «Папа, почему ты позволил?… Почему не запретил мне?» – вырвалось у нее. Отец впервые с болью посмотрел на нее и впервые не спешил с ответом. Наконец глухо произнес: «Ну, вот, сама поняла. Запрещай не запрещай… Толку от тех запретов. Парень он, по-моему, ничего, правильный». Вадим вошел к ней с невозмутимым