от того, где родились и воевали, прописывались в Севастополе беспрекословно. До недавнего времени в городе ветеранов-зенитчиц было одиннадцать, теперь остались две. Подруги внесли много шума и оживления. Старенькие, маленькие, седенькие, но еще бодрые и говорливые, они с большим чувством читали свои воспоминания. Их зенитная батарея была в самом центре города. Все пять орудий размещались во дворах домов улицы Суворова, и все пять расчетов состояли из молоденьких девушек. Карамзин с большой нежностью смотрел на эти тонкие ручки, пальчики и не мог представить, как они управлялись со снарядными ящиками, с установкой пушек, снаряжением снарядов. Одни, без мужчин, как они выдерживали сумасшествие при вражеских налетах? Орлов с большим благоговением смотрел и слушал. На одной из конференций, где была выставка настоящего боевого оружия, ему довелось несколько минут посидеть в люльке зенитного орудия. Глядя на зенитчиц, он пытался представить, но не мог, сознание срывалось, как их маленькие ручки лихорадочно крутят штурвалы горизонтальной и вертикальной наводки, а маленькие ножки в больших кирзовых сапогах достают до педали включения стрельбы. И все это – в грохоте зениток, в разрывах бомб и вое самолетных моторов. Орлов с трудом стряхнул с себя это оцепенение.
Но при сообщении зенитчиц наиболее оцепеневшим выглядел Победимцев. Слушая их слова, напоминавшие клекот морских птиц, он словно окаменел. Рот полуоткрылся, глаза остекленели. Необыкновенно яркое, сильное наваждение пришло в сознание. Зинаида стремительно превратилась в юное нелепое существо в больших, не по ноге, флотских ботинках, в светло-коричневых чулках, защитного цвета юбке, в большой не по росту гимнастерке, перепоясанной белым брезентовым ремнем, с засученными рукавами, из которых торчат немыслимо худые девичьи ручки с обломанными ногтями. На голове – каска, белый ремешок под подбородком. Из-под каски по всем сторонам – грива густых каштановых волос. Это существо с трудом достает ногой в болтающемся ботинке до спусковой педали. Позвоночник искривляется, ягодицам больно, чулок спадает, подвязка не держит, резинок нет, шнурок в трусах режет талию. Руки лихорадочно крутят валики наводки. Глаза в прицеле. Каска – то бьет по переносице, то режет шею. Но всего этого она не чувствует. Глаза горят ненавистью, сердце переполнено бесстрашием, а душа – любовью. Такую – не покорить, не сломить, не убить! Грохот зенитки, рев и вой самолетов, разрывы бомб, свист осколков. Немецкий штурмовик на выходе из пике взрывается и разламывается на части. Обломки падают на улицу Суворова и на площадь Ушакова. Девушка Зина подолом гимнастерки вытирает струи пота.
Сознание Эдуарда проясняется из героического ужаса войны, вновь рождается облик маленькой женщины с хорошим русским лицом и двумя сияющими орденами на скромной кофточке. Зенитчицы попросили помочь им как-то издать воспоминания
