наполняет все пространство вокруг, успокаивая меня.
***
На уроке я не слушаю учителя, пытаюсь по памяти записать новую мелодию, которая родилась утром. После смерти родителей со мной такое часто случалось: вместо того чтобы плакать, я садилась за пианино и играла те ноты, которые приходили в голову и отражали мои чувства. Но за последний год ни одной новой композиции не появилось. Наверное, боль притупилась. Я стала привыкать к своей утрате.
Сегодня же мне удалось вылить свою обиду и отчаяние в музыку. Мелодия получилась тревожной и динамичной, почти как те, которые я писала после гибели родителей.
***
Мэтт
После уроков приходится плестись на факультатив по рисованию. Хорошо хоть учительница, мисс Эйприл, оказалась молоденькой и симпатичной, а не какой-нибудь злющей грымзой. И все равно мне не хочется ее слушать. Я беру карандаш и машинально начинаю рисовать от скуки.
Несколько лет я не держал карандаш в руках, но, кажется, мои пальцы помнят, что делать. Мышечная память. Я просто наношу штрихи на бумагу, и с каждой новой линией все отчетливее вижу, как на листе появляется портрет мисс Эйприл.
Закончив свою короткую лекцию, учитель подходит ко мне.
– Мэттью, мне кажется, ты совершенно не слушаешь меня, – укоризненно говорит она. – Если тебе что-то непонятно, давай…– заметив мой рисунок, мисс Эйприл замолкает и начинает внимательно рассматривать его.
Я довольно улыбаюсь: ей явно льстит мое внимание, хотя она пытается этого не показывать.
– Мэттью, где ты учился? – спрашивает учитель, все еще разглядывая портрет.
– Ой, это было сто лет назад, – отмахиваюсь я.
– У тебя хорошо получается, хотя технику, конечно, нужно подтянуть, – задумчиво произносит она. – Останься после занятия на пару минут.
– Вы ко мне пристаете, мисс Эйприл? – спрашиваю я, приподняв одну бровь.
В классе становится тихо, все ученики с любопытством наблюдают за разыгрывающейся сценой.
– Мэтт, – строго одергивает меня учитель, при этом густо краснея. – Я просто хотела сказать, что у тебя очень хорошо получается, только нужно устранить некоторые недочеты.
Она берет карандаш и начинает уточнять мой набросок, попутно комментируя, как выявить форму при помощи светотени и где поставить блики на зрачках, чтобы глаза стали более выразительными. И хотя я вовсе не собираюсь заниматься этим серьезно, почему-то слушаю ее и внимательно слежу за движениями карандаша и ластика.
В конце концов мисс Эйприл поднимает взгляд на меня:
– Мэтт, это очень здорово. Правда.
– Да ладно, – отмахиваюсь я, забрав наконец свой альбом. – Все так умеют.
– Не все, Мэтт.
Когда урок заканчивается, я быстро собираю свои вещи и направляюсь к выходу. Ура, на сегодня я свободен!
– Буду ждать тебя на следующем уроке, – бросает мне в спину мисс Эйприл.
Глава
