не можем хранить молчание. В конце концов, у нас с ним общее имя. – Эллен в сотый раз спросила себя, почему из всех броских названий экологических организаций национальная пресса выбрала именно «Зеленого Человека».
– «Гринпис» такой же «зеленый», как и мы, и они даже сделали Зеленого Человека своим «лицом», – возразила Джози. – И кстати, их пожертвования возросли на триста процентов.
– Я никогда не сравнивала нас с другими организациями, – ответила Эллен. – И мы здесь не ради денег. Я основала этот Центр, чтобы идти своим путем и делать собственный выбор, и именно этих принципов я старалась держаться, являясь вашим директором. Всю свою жизнь я осуждала насилие.
– А как насчет насилия над озоновым слоем? – выкрикнул Ричард. – Убийства коралловых рифов? Изнасилования тропических лесов?
В зале послышался гул одобрения.
– Это действительно определенного рода насилие… – начала Эллен.
– Ты чертовски права! – горячо перебил ее Ричард. – Это война, и мы ее проигрываем. И я говорю не только о тропических лесах и рифах. Так о чем же в действительности идет речь? О нашем будущем! – Его голос звенел от ярости. – У меня осталось всего лет тридцать, так что я, возможно, успею уйти вовремя. Но здесь есть молодые люди, которым придется иметь дело с необратимо поврежденной и, в конечном счете, обреченной планетой, и мне жаль их. Однако мы продолжаем избирать президентов, отрицающих изменение климата, и назначаем министрами внутренних дел миллиардеров, поддерживающих их позорный образ жизни и исполняющих волю ненасытных корпораций, потроша все охранные меры, за которые мы так упорно сражались. Этот ублюдок Эллмор получил то, что заслужил.
– Ричард… – Эллен попыталась его остановить.
Но коротышка с козлиной бородкой кипел от негодования, а присутствующие одобрительно кивали.
– Эллен, мы не просто проигрываем эту войну, мы ее почти проиграли. Но вот появляется тот, кто говорит нам: «Хватит, еще есть время. Давайте спасать планету, пока не поздно». У него есть мозги и мужество, чтобы нанести ответный удар и вдохновить целое поколение. Так что же, теперь мы собираемся осудить его за то, что он сражается за убеждения, в которые мы верим?
Эллен пропустила его гневный вопрос и подождала, пока стихнут аплодисменты, последовавшие за ним. Затем она заговорила – тихо, но очень твердо:
– Меня всегда восхищала твоя страсть, Ричард, но я тебя выслушала, и теперь твоя очередь выслушать меня. Я росла в Теннесси – черная девочка, дочь матери-одиночки, которая убиралась в домах белых богачей и имела все основания быть недовольной. Она участвовала в маршах Мартина Лютера Кинга и плакала, когда его убили. Она научила меня верить в него, и мы сидели вместе и читали все, что он написал, точно так же, как некоторые мои друзья и их родители изучали Священное Писание. – Эллен замолчала, вспомнив о том, какой измученной выглядела ее мать, когда добиралась домой после пятнадцатичасового рабочего дня. – Через
