профессию летчика, и дома было решено избрать для продолжения образования Ленинградский авиационный институт.
Днем мы в школе получили аттестаты и сфотографировались.
На традиционный выпускной вечер я, однако, не пошел. Дело в том, что во время учебы в старших классах я около трех лет занимался в секции бокса детской спортивной школы. Поднимаясь по спортивной лестнице вверх, дошел до первого юношеского разряда и готовился поехать на республиканские соревнования в город Брест – на западную границу нашей страны. Соревнования должны были начаться в понедельник, 23 июня 1941 года. Поезд уходил вечером в субботу, 21 июня, и наш тренер собрал отъезжающих ребят на короткую последнюю тренировку. Во время разминки с тренером на ринге я вошел в азарт. Вероятно, сказалось возбуждение после получения выпускного аттестата. Запомнились коричневая перчатка и темно-синее небо с яркими вращающимися звездами. Нокаут! Открыв глаза, я увидел стоящих кругом товарищей, огорченного тренера и нашего врача. Мне объявили, что вывих нижней челюсти уже вправлен. Я быстро пришел в себя, но все попытки доказать полную готовность участвовать в соревнованиях были безуспешными.
«Нокаут – это сотрясение мозга. Тебе нужно отлежаться, а не выходить на ринг», – твердо сказал неумолимый врач.
Я проводил всю нашу витебскую группу на вокзал, дождался ухода поезда и, огорченный, вернулся домой. Родителям сказал, что на соревнования меня не взяли. Нужно поступать в институт. В мои 16 лет я с полного одобрения отца быстро собрался, взял аттестат и вновь на вокзал – на этот раз в Ленинград, где жили две его сестры, брат и другие родственники.
Война
На Витебском вокзале Ленинграда я со всеми пассажирами вышел из поезда и на перроне сразу же увидел массу людей. Они столпились у громкоговорителя и слушали выступление Молотова. Весь мир уже знал о нападении Германии на СССР.
В понедельник, 23 июня 1941 года, я сдал документы в Ленинградский авиационный институт. Благодаря аттестату с отличием, был принят без экзаменов на факультет моторостроения. Директор авиационного института сказал, что в случае задержки с началом занятий мне сообщат в Витебск по почте. Все годы я вспоминаю этот эпизод. Ведь даже директор авиационного института не знал, по-видимому, о соотношении вооруженных сил СССР и Германии и совершенно не представлял, какой будет эта война.
В Ленинграде я провел несколько дней. События развивались неблагоприятно. Имея твердое советско-комсомольское воспитание, я был убежден в победных оперативных сводках в ближайшие дни. 28 июня я вернулся в Витебск. Надежда не оправдывалась – город эвакуировался. О ребятах, уехавших в Брест, никаких сведений не было. После окончания войны о них также ничего узнать не удалось. По всей вероятности, они погибли где-то между Минском и Брестом, так как германская авиация ночью и рано утром громила на этой линии все поезда. Поневоле вспомнишь судьбу, роль нокаута и твердую позицию спортивного врача.
Через много лет
В 1965 году
