по головке и говорит:
– А ведь у тебя, Марьюшка талант, тебе надо обучиться у хорошего мастера художественному мастерству.
Пригорюнилась Марьюшка, она и вправду в себе чувствовала силу и большое желание мастерство свое оттачивать. Но, делать нечего, девочка продолжала рисовать картины, но уже на отвлеченные темы. Ей нравилось писать природу. И летом красным, и осенью золотою, и зимою белоснежной, и весной, когда просыпается от зимней спячки всё живое, распускаются подснежники, выглядывая из-под снежного сугроба, и молоденькие листочки на деревьях и кустарниках, и бесконечные ручейки, которые сверкают на ласковом солнышке, своим журчанием радуют слух. А еще Вся горница была уставлена холстами, многие картины украшали стены домов соседей, которые очень рады были получить в подарок картину из-под кисти Марьюшки. За это они делились кто чем, кто угощал пирогами, кто мастерил или правил в доме девочки мебель, покосившееся крыльцо, сарайчики, что тоже требовали починки. Соседи были дружными, чего стоит дед Егор, который всегда оказывал семье помощь, да и всегда недвусмысленно посматривал на бабу Марфу. Марьюшка подтрунивала над ними, а бабушка как молодуха краснела, морщинистые щеки разлаживались от улыбки.
Наступило очередное лето красное – огнём горит. Ячмень уж колючие усы выпустил, а рожь тяжёлым зерном колосья нагрузила. Золотое море на полях волнами перекатывается, а из глубины весёлые васильки синими глазками мигают. Красота такая, что жать жаль. А Марьюшка то уже повзрослела, окрепла, лицом краше не опишешь, с косой до пояса, талия что тростинка, а глаза глубокие как два озерца. На жатву всем селом выходят, чтобы вовремя убрать урожай. Тут и взрослые бабы, мужики и малые помогают. И Марфа со своей внучкой тоже помогают в поле. К вечеру всё убрали, разогнулись бабы, вытерли серпы травой и давай по скошенной ниве с хохотом кататься! Жнивка, жнивка, – кричат, – верни мне силку! Наколотило, намолотило и на кривое веретено! Бабушка Марфа первый сноп в избу принесла и приказала грозно:
– Первый сноп в дом, а клопы и тараканы – вон!
На другой день слышит Марьюшка – за забором народ хохочет. Выглянула за калитку, а там на лужайке какой-то мужик в красной рубахе приплясывает, на гусельках тренькает и покрикивает задорно:
– Подходи не зевай! Чего надо – покупай! Всё у меня есть, одному не пить и не съесть!
– Никак офеня заявился? – ахнула Марьюшка и шмыг за ворота, редко офени (тряпичниками их еще называют) к ним заглядывали.
Кто за деньги товар покупает, а кто десяток яиц или грибочков сушеных тащит, всё берет офеня.
– А нет ли у тебя, мил человек, кистей да красок для работы? – спрашивает потихоньку Марьюшка.
– Зачем тебе, девушка, спрашивай что послаже (и хихикнул в усы) …А может что есть у тебя для продажи, покаж, может я что и возьму для ярмарки.
Привела Марьюшка весёлого
