или главным козырем при знакомстве, или соперничестве. Но все эти достоинства постоянно нивелировал один факт. Женщинам я не приклонялся и к ним не привязывался. Я их желал, уважал, им сочувствовал. Но любил и испытывал всю гамму чувств только к своим родителям.
Моя вторая, отличная от гражданской линия жизни вывела жёсткую аксиому моей судьбы. Я не был готов рисковать чужими судьбами.
Наслаждаться каждой минутой моей жизни вот чего я хотел сейчас. Лишившийся рассудка зал в одночасье замер и мгновенно исчез с танцпола. Посетители, рассосавшись во вновь вырытые норы, у столиков и лож, выставили у танцевального подиума «молодых сурикатов», которые жадно наблюдали за окружающим их миром. Некоторые из них, оккупировали невысокую стойку бара, с вечно улыбающимся молодым темнокожим барменом.
Ворчливую тишину клуба заполнила необыкновенная музыка, которая пробиралась в душу и искала там закоулки твоей любви и похоти. В ней из невесомого эфира возникла она. Та, что охватывает тебя желаниями, покоряет мир обертонами своего очаровательного голоса. Новая и светлая муза испанского небосклона.
– «No te importa si te llamo mío… Sólo por hoy…» (Ничего, если я назову тебя своим, только сегодня?) – медленно заполняло тишину выжатого, как старый лимон, зала,
– «Si yo sé que vos sabes que puedo necesitar tu amor» (Если я знаю, что ты знаешь, что мне нужна твоя любовь) – неслось из уставших и надорванных динамиков.
Это пела свой медленный и душевный хит «Natalia Oreiro», молодая уругвайская исполнительница.
Песня была ласковым морем, которое омывает тебя набежавшей мелкой волной. Она медленно наползает на морской песок восприятия. Искрится в брызгах, под слепящим и кудрявым южным солнцем. Твое бренное и усталое тело погружается в глубину. Ритм наполняется морской, соленой прохладой и оставляет на тебе рваные светло-зеленые водоросли слов, пахнущих йодом и свежим кофейным зефиром.
На дымящейся платформе танцевального зала, оформленного застывшими пятнами цветных фонарей, одинокие пары уныло или со страстью, молча прижимались друг к другу.
Они пытались, с упорством самоубийц, попасть в ритм танца, но чаще всего лишний алкоголь брал верх над разгоряченными останками былой свежести. Эти странные, незнакомые между собой любовники, временно соединили мохито и крепкий, дешевый виски. Они несуразно разлетались в разные стороны под аккомпанемент заполняющего пространство ударника и саксофона.
Это было совершенно неожиданно, даже для меня, и, возникло ощущение реинкарнации наплывающего на тебя голоса в клубах несуразной, дымовой пушки.
На центр выбежала девчонка лет девятнадцати с изумительным чувством ритма и великолепной пластикой танца. Она обхватила и прижала к себе несуществующего партнёра и закружила его в медленном круговороте своего желания и волшебства.
Легкий полупрозрачный топик оголял небольшую грудь с дерзко выпирающими сосками. Они периодически прятались от света софитов. А когда появлялись, вызывали бурлящий, нарастающий,
