опрометчивого поступка разумного живого существа. Взмахнув пальчиком, она приблизила к себе ближайшее облачко и воззвала к минувшим событиям, отображая их на белоснежной поверхности.
Вот генерал приказывает привести наложницу по имени Луян-нян. Прелестница, красавица, умница, его наложница была безоговорочно предана своему господину. Она была готова стать тенью генерала Шана и неотступно следовать за ним даже на край света.
Картинка в мельчайших подробностях показала вошедшую в спальные апартаменты огромного дворца. Одетая в дорогой красный шелк, расшитый золотыми драконами, цветами, причудливыми узорами великих мастериц-вышивальщиц Торакса, молодая и телом и душой Луян вплыла в спальню и первым делом склонилась в глубоком поклоне. Черные как смоль длинные прямые волосы, прихваченные золотистой заколкой на затылке, заскользили по плечам. Свет бумажных фонарей причудливо играл бликами в ее локонах, радуя взгляд богини, истинной ценительницы прекрасного.
– Вызывали, мой господин? – тоненький голосок наложницы журчал словно ручеек.
– Да, – недовольно ответил Шан.
Афродита нахмурилась. Ведь заносчивое, неласковое поведение мало кому понравится, особенно такому любящему сердцу, как у Луян. Но любовница генерала стойко выдержала удар и позволила себе поднять голову.
– Вы хотите, чтобы я вам спела? – она плавно указала рукой в сторону струнных инструментов, установленных в уголочке спальни настоящим музыкальным островком.
– Нет. – Резкая интонация генеральского голоса вызвала в богине искреннее негодование. А сердце наложницы екнуло в груди, когда ее господин приказал: – Подойди.
Послушно склонив голову, Луян-нянь подчинилась. Маленькими шажками она ступала тихо и плавно. Каждое движение ее тела было выверенным, точным и в то же время мягким. Даже звуки ее шагов могли с легкостью усладить слух самого утонченного ценителя прекрасного. Но только не в этот раз. Шан-и-Дан по-прежнему хмурился. А когда наложница приблизилась, останавливаясь буквально в одном шаге, он с неудовольствием отвел взгляд.
– Ты свободна, – произнес генерал по-прежнему неласково. Луян-нянь вздрогнула, будто от пощечины. Глаза ее широко раскрылись от удивления.
Видно было, что она отчаянно борется с нахлынувшими эмоциями. Слезы подступили к горлу. И она, не издав и звука, поспешно поклонилась.
Афродита искривила розовые, идеальной формы губы в горькой усмешке. А в следующую секунду громко вздохнула и блаженно потянулась, лежа на белоснежном облачке-ложе.
– Определенно, не понимаю я этого любимчика Афины.
Еще одно движение пальца, и Афродита переместила картинку к себе за изголовье. Перевернулась на живот и поудобнее устроила подбородок на белоснежной воздушной подушке.
Картинка продолжила показывать события минувшей ночи.
Вот генерал вернулся к спальне, где разместил Виту. Несколько секунд на раздумье, больше похожее на сомнение,
