отправишь ищеек за дочерью? Или удовлетворишься молитвами своих друзей из Ордена?
Кориган молча встал из-за стола и подошел к жене вплотную. Его руки так мощно сомкнулись на тонкой шее, что лицо Эммы моментально посинело.
– Может быть, ты наконец будешь знать свое место и выбирать слова, когда обращаешься ко мне?
Она пыталась кивнуть, но не могла совершить даже малейшее движение – пальцы мужа крепко сжимали нежную плоть. Эмма часто заморгала, демонстрируя таким образом согласие. Рот беззвучно открывался в попытке набрать воздух, в уголках глаз появились слезы.
Деспот еще какое-то время следил за ее страданием, наслаждаясь ситуацией, затем отпустил и, как ни в чем не бывало, вернулся в свое кресло.
Как обычно, сцена не укрылась от личной служанки хозяйки дома – в ожидании развязки она прильнула ухом к двери кабинета. Какое-то время было слышно только сиплое дыхание и всхлипывания Эммы. Но уже через минуту раздался грохот сброшенных со стола письменных принадлежностей, а вслед за этим стоны и ритмичный скрип мебели о паркет. Прайсы мирились.
8. Новый Ракун
У Хатгара не возникло проблем с проникновением в город. Фильтрация у ворот все еще продолжалась. Солдаты были заняты, избивая особо конфликтных задержанных. Поэтому ухоженный молодой человек с благородными чертами и осанкой не привлек лишнего внимания. Видимо, также дорогой крой одежды служил своеобразным критерием, по которому стража решала, кому разрешен свободный доступ.
Проходя мимо офицерского навеса, Хат попытался разглядеть чернокожего, но, поймав его ответный гневный взгляд, моментально опустил глаза. Из-за этого парень налетел на встречных прохожих и пробормотал извинения.
Уже внутри городских стен он испытал настоящее потрясение. Его ошеломили не только многочисленные следы разрушений и зловонные повозки с трупами, над которыми роились полчища жирных мух. Не меньше этого угнетало огромное количество воинов в рогатых шлемах и с антрацитовой кожей, которым все окружающие пытались оказывать почести. Сам дух города переменился, стал враждебным и неузнаваемым. Простолюдины казались еще более угрюмыми и озлобленными, а улыбки и гонор знати еще более натянутыми и неестественными. Даже улицы выглядели грязнее обычного.
– Свали с дороги! Плетешься тут, как зачарованный. Ты что, мамку потерял? – какой-то обвешанный украшениями толстяк, обнимающий сразу двух девиц, наступил Хатгару на задник сапога. Сделано это было явно специально. Обе спутницы хама звонко засмеялись.
– Ты ничего не перепутал?! – вскипел парень, взбешенный такой наглостью.
– Твой зад с головой перепутал, – тут же вместе с перегаром выплюнул сомнительную шутку обидчик, а его недалекие подруги снова залились хохотом.
Молодой человек даже не нашелся, что ответить. Подобного унижения он давно не испытывал. Положение его семьи обеспечивало доминирование в привычном кругу, а привитое с детства чувство
