Толя и читать научился, рассматривая такие разные, многое говорящие о покоящихся под ними людях надгробия. Откуда‑то появились нужные слова и жесты для вызова и общения с мертвыми. Это сейчас он знает, что они появились не просто так, а тогда, в день, когда ему исполнилось семь, он просто шел, клал ладошку на ограду и приговаривал:
– Тук‑тук, я ваш друг. Просыпайтесь, поднимайтесь. Мертвые кости позову в гости.
Услышав стишок впервые, мама рассердилась. Она присела на корточки и объясняла, почему нельзя произносить такие слова. Она отчитывала сына, не видя поднявшегося за ее спиной высокого дяденьку, как две капли воды похожего на того, чье фото было выгравировано на черном гранитном валуне. Валун торчал из земли, ограды вокруг него не было, и ладошку пришлось положить на холодный камень, повторяя крутившиеся в голове строчки.
Дяденька сначала погрозил ему пальцем, а потом улыбнулся и исчез.
С тех пор они приходили уже сами, и только если возникала необходимость пообщаться с кем‑то определенным, Анатолий снова шел на кладбище, где произносил знакомое: «Тук‑тук, я ваш друг…»
Увы, не все было так безоблачно. Некоторые из покойников никак не желали уходить, поняв, что их видят и слышат. Один из таких прицепился к нему в пятом классе. Благообразный дедуля в старомодном костюме и галстуке болтал без умолку и травил анекдоты, частенько похабные. Некоторые были настолько смешными, что сдержать смех было просто невозможно.
Деда приходилось буквально гнать взашей, размахивая руками и топоча ногами.
Как оказалось, поднял Анатолий в свое время многих, но не все явились сразу. Мертвые интроверты встречались не реже экстравертов. Но даже они в какой‑то момент приходили за помощью или с просьбой передать что‑то ныне живущим родственникам.
Не всегда он мог исполнить их просьбы. Это только в кино можно прийти в чужой дом и передать весточку от почившего родича. В реальности тебя в лучшем случае пошлют куда подальше, в худшем же – запрут в комнате с мягкими стенами.
У него случился третий вариант.
В разгар девяностых, когда расцвели буйным цветом разномастные гуру, целители рейки, маги и колдуны всех мастей, Северцев решил, что настало его время. Молодая кровь бурлила, адреналин бил в голову, притупляя чувство опасности и здравого смысла.
Недолго думая, он открыл собственный «магический кабинет», сняв закуток в помещении разорившегося ДК. Народ шел сперва осторожно, с недоверием и скепсисом. Однако очень скоро клиентура начала прирастать, пришлось нанять секретаря для отсеивания заведомо бесперспективных и бухгалтера для подсчета прибыли. Деньги потекли рекой, а покойнички были только рады оказаться полезными. На том свете развлечений не предоставляли, вот они и перли дружной толпой, едва заслышав заветные слова.
В какой‑то момент Северцева так понесло, что он провозгласил себя едва ли не новой реинкарнацией Мессии, богом на земле.
