буду только больничную еду хомячить, а мамину соседкам отдавала. Получилось.
– Ничего себе, – удивилась Анька. – Шесть кило! Это много.
– Ну, для меня не очень, конечно, – улыбалась Катя подруге. – С моих восьмидесяти шести сбросить шесть не так заметно.
– Зато стало ровненько восемьдесят, – Анька положила на кусок батона колбасу и сыр и откусила кусочек от получившегося бутерброда. Жуя, спросила. – Дальше будешь худеть?
– Не-а. Я себе и такая нравлюсь, – помотала головой Катя. – И пусть плачет тот, кому это сокровище не достанется.
– Точно, пусть плачет, – Анька усмехнулась. – А есть кто на примете?
– Ты бы сразу узнала, – пожала плечами Катя, зачерпывая вилкой салат. – И когда мне, по-твоему, шашни было заводить? В больничке?
– Ну, всяко бывает, – Анька дожевывала бутерброд. – Может тебя врач молодой и красивый лечил и…
– Ой, не смеши меня, – захохотала Катя. – Молодой и красивый сразу бы побежал по медсестричкам, а не на своих больных с разбитой головой пялился. Пусть даже на таких заметных, как я. Не забывай, что твоя подруга в поликлинике работает, и всю эту кухню знает. Да и лечила меня тетя-врач моих же габаритов.
Девчонки дружно засмеялись. А потом Анька стала рассказывать, что скоро у нее заканчивается отпуск, и пора выходить на работу, и снова продавать цветы в магазине. Хотя ей нисколько не хочется. Хорошо, что закончилась летняя сессия, и теперь до осени ничего напрягать не будет. Только отношения с любимым Ксандром. Потому что после похода, в котором они были неделю назад, отношения у них разладились. Само собой упоминать о том, что там на озере его заколдовала русалка, Анька не стала. Во-первых, Катя сочтет ее больной на всю голову, а во-вторых, знать о том, что вместе с миром обычных людей существует и другой мир со сверхъестественными существами, Кате ни к чему, даже если она в это поверит.
Анька и сама об этом совсем недавно не знала, и если честно, предпочла бы не знать и дальше. В одночасье ее представления о сказках и древних славянских богах перевернулись, и она открыла другую сторону существующего мира. Мира, в котором были реальными русалки Евлампия и Авдотья, стремящиеся улизнуть из озера и снова стать живыми девушками; хозяин мутного омута Рыбич, являющийся братом бога Хорса; темный колдун Викентий, жаждущий Анькиной смерти, и главное ее приобретение – душа талисмана огненного ветра, названного ею же Ермолаичем.
– Я так и не поняла, – вывела Аньку из раздумий подруга, – почему Ксандр стал по-другому к тебе относиться? У вас же такая любовь. Такая, претакая, – скорчила мордочку, как будто витает в облаках.
– Иринкина ворожея говорит, что сглазили его, – Анька ничего путного не придумала, как объяснить Кате случившееся более понятными для нее вещами. Люди проще воспринимают проявления сверхъестественного, если сказать, что это сглаз или порча. В эту галиматью они почему-то верят. – Надо теперь найти эту стерву
