власти – региональных руководителей департаментов, начальников силовых структур, надзирающих над местными «группами интересов»), против мэров крупных городов, особенно тех, кто не был назначен Администрацией президента, а победил на выборах от «оппозиции». Подобные практики хорошо описаны и проанализированы профессором Н. Петровым и аналитиками фонда «Петербургская политика»[10].
Выстраиваемая вертикаль власти привела к полной стерилизации заявленных, но не реализованных институтов российской демократии – социальных механизмов и возможностей презентации общественных интересов (отказ в регистрации и прессинг некремлевских политических партий, подавление организаций гражданского общества), созданию системы административного, внеправового надзора на сферой экономики, цензуры, образования, интервенций в вопросы культуры, а значит – к уничтожению самих механизмов репродукции политической системы, прекращению циркуляции элит, замене ее процедурами кооптации, а следовательно, и консервации действующей власти.
Наблюдая на протяжении последних 10-12 лет подобные изменения в политической системе, российская демократическая общественность возмущалась, но расценивала эти явления как «случайные», «неправильные», как отклонения от должного хода вещей, не понимая самой логики процессов реверсного социально-политического движения, в том числе – нарастающего идеологического традиционализма. Полностью закрытым для понимания нашей образованной публики оказалось то, что «все более суверенная» вертикаль административной и репрессивной власти неизбежно вынуждена будет апеллировать к прошлому, к пантеону героизированных и икононизированных властителей, тиранов и советских или царских военачальников, используя победные темы имперской, цивилизационной и расово-племенной мифологии для легитимации своей иерархической структуры. «Вертикаль» – по своей семантике и логике – не имеет других оснований для оправдания и условий своего признания, кроме фиктивного прошлого – величия целого, символов «государства», стоящих над всеми ценностями частной или повседневной жизни, другими институтами, которых она лишает автономности и собственного смысла существования. Обращение к архаике должно девальвировать или стерилизовать ценности личности и человеческого достоинства, свободы отдельного человека, его права, возвышая в глазах подданных статус правителя этого государства, хранителя духовных традиций и жизненных сил «народа», воплощение «симфонии власти и народа», государства как своего рода церкви или квазитеократического образования.
Первый значительный опыт сохранения власти у номинального лидера («Путина») был произведен в ходе инсценированных выборов сменщика президента в 2007 году и в повторении этой «возвратной передачи власти» – «рокировке» 2011–2012 года. Его трудно назвать «удачным», поскольку эти маневры режима спровоцировали
