и «амплификации девиантности» только возникли, они были симбиотически связаны с определенными допущениями относительно массмедиа. Важнейшие каузальные связи принимались как нечто само собой разумеющееся – в частности, что СМИ выступают основным источником знаний общественности о девиантности и социальных проблемах. В драмах моральной паники медиа выступают в любой из нижеперечисленных ролей, если не во всех трех сразу.
1. Установление повестки – отбор тех девиантных или относящихся к социальной проблематике событий, которые считаются достойными освещения в новостях, а затем использование более тонких фильтров для отбора событий, способных стать предметом моральной паники.
2. Трансляция образов – передача требований тех, кто их выдвигает, путем заострения или приглушения риторики моральной паники.
3. Нарушение молчания, выдвижение утверждений. Сегодня, по сравнению с тем, что было тридцать лет назад, сами медиа все чаще выдвигают утверждения. Разоблачения в СМИ – будь то рассказ The Guardian о коррупции в правительстве или заголовок The Sun «Хотели бы вы, чтобы вашим соседом оказался педофил?» – нацелены на одну и ту же моральную развязку: «Мы называем виновных».
За эти годы теория дискурса и дискурс-анализ получили существенное развитие. Теперь от меня требовался бы разбор речи брайтонских судей или редакционных статей из Hastings Observer как текстов или нарративов, чтобы проблематизировать их опосредованную репрезентацию установки дистанцированного другого по отношению к постулированному внешнему миру. Все это далеко от того, что я сам сейчас считаю слабейшим звеном книги: между моральной паникой и народными дьяволами. Весьма разумная критика простых моделей «стимул/реакция» и «следствия» едва ли хоть как-то коснулась шаткой идеи, согласно которой медиа амплифицируют девиантность. Речь идет о причинно-следственной связи не в конструктивистском смысле – как если бы моральная паника «вызывала» народных дьяволов, стигматизируя больше действий и людей, – а во вполне позитивистском, без кавычек. В этой психологии до сих пор используются такие понятия, как «запуск» (triggering off), «заражение» и «внушаемость». Позднейшие когнитивные модели гораздо более правдоподобны. Для тех, кто определяет, и для тех, кого определяют, сенсибилизация становится вопросом когнитивного фрейминга и моральных порогов. Вместо того чтобы искать стимул (медийное послание) и реакцию (поведение аудитории), мы ищем точки, в которых моральное сознание растет («расширение определения девиантности») или падает («сужение определения девиантности»).
За эти годы также существенно изменилось освещение преступлений, девиантности и социальных проблем в медиа. Одно из исследований, посвященных сообщениям о преступлениях в британских СМИ на протяжении последних пяти десятилетий, показало, что преступность все чаще изображается как реальная угроза не только для уязвимых жертв, но и для простых
