глупость! А ты взял, и с ходу ему целую сказку пересказал! Он тебе это до самого выпускного не забудет!
– Это ненадолго! – убежденно сказал Иванушка. – Меня скоро заберет домой дядя Кащей. Он забрал остальных, остался только я.
«Если он на самом деле бессмертный».
– А кто он, твой дядя? – заинтересовался Эдик.
– Он… – Иванушка задумался. Интересно, а как Кащей отнесется к тому, что его втихаря зачислили в ближайшие родственники? – Он… Даже не знаю, как и сказать… Вообще-то, я его не очень хорошо знаю. Мы редко встречались.
Всего раз в жизни. На дальнем расстоянии друг от друга. А второй раз, когда Иванушка положил цветы на могилку, вообще не считается.
– И ты добровольно уйдешь? – не поверил Эдик. В его понимании каждый, кого определяли в колдовские школы, должен был прыгать от радости, а Иванушка, наоборот, этому совсем не рад. – Почему?
– Да, какой из меня колдун?! – воскликнул Иванушка. – Я совсем не знаю, как это делается! Я ни разу не видел колдунов. Ни одного, кроме Бабы-Яги. А она мне ничего такого не рассказывала. Только эксперименты надо мной проводила.
Он не сказал, что до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке, с трудом привыкая к тому, как некоторые вещи норовили показать характер и относились к нему с ироническим снисхождением. Ничего приятного в том, что кровать по утрам говорила, как ее лучше заправлять, или что шкаф постоянно напоминал о закрытии себя на ключ, не было. Иванушка чувствовал себя под неустанным наблюдением и не знал, как избавиться от этого неприятного ощущения.
– Я думаю, колдуны знают о тебе больше, чем ты. – возразил Эдик. – Просто так сюда не попадают!
– Не знаю. – пожал плечами Иванушка. – Я сюда не просился.
Кабинет директора школы.
– Два часа, тридцать минут, сорок семь целых, и шесть десятых секунд! – пропиликали часы. Директор поморщился: всякий раз, когда к нему в кабинет заходил очередной посетитель, включалась прослушивающая аппаратура. СОБ требовал полной отчетности обо всех беседах: уровень заведения обязывал. Посетители об этом не знали и робели оттого, что директору необходимо знать настолько точное время. Единственным посвященным был сам директор. И, чувствуя себя не лучшим образом, старался ограничить общение короткими конкретными фразами, из-за чего дополнительно снискал славу профессионала, не загружающего посетителей пустыми разговорами.
Компатибул уселся в кресло напротив директора. Тот, заранее догадываясь, о чем пойдет речь, сделал протокольное лицо и тайком погрузился в собственные мысли: о любви учителя к пессимистической трактовке событий знала самая последняя тумбочка в школе. Директору такой тип людей был хорошо знаком: их выгоняй в дверь – они влезут через окно, выгонишь через окно – удавятся, но проберутся через дымоход, и при этом будут давить на вас мрачными словоизлияниями.
– Я не понимаю, зачем нам возиться с этим мальчишкой? –
