становится, по сути, столицей государства. Именно здесь принимают иностранных послов, которые приходят от увиденного в легкое недоумение. Один из них, датчанин Яков Ульфельдт, в частности, писал о русском государе: «Князь их отличался таким гордым и надменным нравом, что без конца поднимал брови, выпячивал грудь, раздуваясь всем телом, когда выслушивал свои титулы… В руке он держал золотое яблоко величиной с детскую головку, оно все было отделано драгоценными камнями».
Под яблоком, ясное дело, подразумевалась держава.
К этому моменту разум государя пришел в бедственное состояние. Он оборудовал своего рода шутовской монастырь. Сам объявил себя игуменом, а приближенных – иноками. Вставала братия чуть свет, утро проводила в молитвах, затем трапеза с большим количеством вина, затем опять молитвы, затем снова трапеза. И до самого позднего вечера – пьяные оргии и прочие, отнюдь не красящие самозваного игумена поступки.
Здесь же зародилась знаменитая опричнина – личное войско царя и самая криминальная из всех российских государственных силовых структур. Вся Россия разделилась на две части – опричнину и земщину. Опричников заставили принять присягу – вовсе не общаться с «земскими». Им выдали знаки отличия – по метле и по собачьей голове. Первое – чтобы выметать крамолу, второе – чтоб ее же выгрызать.
Избранные дворяне, призванные стать царскими телохранителями сделались разбойниками. Они без труда находили крамолу (чаще всего – в зажиточных домах), «виновников» казнили, а имущество делили между собой. Для развлечения иной раз собирались в ватаги и отнимали товар у купцов на дорогах – покровительство Ивана обещало безнаказанность.
Главным же «подвигом» опричнины был новгородский погром 1570 года. Царю донесли, что в городе готовится восстание. Тот, конечно, поверил и выехал с войском – карать.
Шесть недель продолжался погром. Царские отряды ездили по улицам, хватали всех, кого ни попадя и сразу же казнили. Обливали, например, горючей смесью и поджигали. Или привязывали к быстро бегущим саням. Сбрасывали в ледяную воду. Сажали на кол.
Опричник, иностранец Генрих Штаден, вспоминал об одном из «визитов»: «Наверху меня встретила княгиня, хотевшая броситься мне в ноги. Но, испугавшись моего грозного вида, она бросилась назад в палаты. Я же всадил ей топор в спину, и она упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей.»
Отправился Генрих в поход с одной лошадью, а вернулся без малого с полусотней, из них двадцать две везли сани с добром. За все за это царь Иван благодарил опричника и дал ему почетный титул.
Впрочем, больше всего истязаний, пыток и расправ происходило прямо в городе. Одна из наиболее изысканных – «обшить медведно». Жертву помещали в шкуру только что убитого животного, и выпускали свару псов, натасканных именно на медведя.
Здесь же,
