моя! В тебе – любовь,Любовь такая, что не может
Ничто на свете помешать
Дыханью твоему слагать:
Святый, Бессмертный, Крепкий Боже
Во всякий день, во всякий час,
Помилуй нас, помилуй нас…
Пока ходячий
Даст Бог, и останется в силе
То время, когда в поездах
Я исколесил всю Россию,
От счастья купаясь в слезах.
С печалью и тихою грустью
Я мерил родные концы
И ставил зарубки искусством!
Как на спор идут сорванцы,
Я лез от села до деревни,
От сенника до куреня,
Влача поэтический требник
Да искру простого огня,
Того, что скитальца под вечер,
В полях, где туман холодил,
Огарочком ставленной свечки
От бед пустоликих хранил.
Нехитрое дело – отвага,
Куда посложней не сойти,
В присест подзаправившись брагой,
С этапа большого пути.
Даст Бог, и останусь, как прежде,
Пройдя перевалочный путь,
Бродягой в истёртой одежде,
Сумевшим любовь не спугнуть.
Она ведь, что птица – не станет
Считаться с тобой, коль боднёшь:
Взлетит только так и растает,
А ты, дуралей, не поймёшь.
Данила
Оставив дома сон полночный,
Привычку – вечно не спешить,
Я тороплюсь к осенним рощам
С надеждой тайной: перешить,
Перекроить остатки лета
И непременно доносить
Костюмчик травяного цвета,
Где ручейкова всяка нить.
Играет солнце на суслонах
Так живо, словно бы гармонь,
И тянут молодые клёны
Ко мне червлёную ладонь.
Смолою гретой дышат сосны,
Засухостоил бугорок,
Нездешний, явно папиросный,
Ноздрями ловится дымок.
Соляркой тянет и мазутом,
Гляжу, к обочине приник
В резину старую обутый
Зилка̀ сородич – грузовик.
Иду, заметив: без излишка,
Улыбкой, полной жемчугов,
Мне улыбается парнишка
Неполных двадцати годков.
И столько неподдельной силы
В наивном этом ездоке,
Что возраст свой наполовину
Делю я – снова налегке
Иду бродить, а мне водила
Вдогонку весело кричит:
«Мужик, меня зовут Данила!»
И ближе подойти велит.
Коль откровенно – намотался
Я по округе за денёк.
Разговорились: оказался
Моим соседом паренёк.
Подбросил аж-таки до дома
И объяснил, где разыскать
Его на случай, если снова
Придётся пёхом мне шагать.
Яблочный трам-тарарам
Почти что с полного
