заменялась страданием души, а страх и отчаяние убивали веру, любовь и надежду.
Арлинг знал только одно место, которое пахло и звучало подобным образом. В Балидетскую тюрьму привозили преступников со всей Сикелии – в основном, политических, неугодных имперскому режиму жителей Великой и Малой Согдарии. Рассказывали, что тюрьма была построена в лабиринтах упавшего с неба гигантского камня, который со временем ушел под землю, скрывшись под слоем глины и песка. Но это, конечно, были слухи.
Лезвие, спрятанное в потайном кармане рукава, было на месте. Убедившись, что он один, Регарди с наслаждением освободил руки, но тут же замер, услышав кряхтение рядом.
– Кто здесь? – прошептал халруджи, пряча лезвие в ладони и ругая себя за невнимательность. Все это время человек сидел неподвижно и дышал так тихо, что Арлинг принял его за крысу.
Мерзкое хихиканье раздалось не сразу. Узник зашевелился, забулькал и, наконец, разразился хриплым смехом. «Наверное, если я посижу здесь пару недель, буду смеяться также», – подумал Регарди, отодвигаясь в сторону.
– Какой ловкий, – неожиданно внятно пробулькал сокамерник. – Отдай железку!
– Какой глазастый, – парировал Арлинг. – Подойди и возьми.
Плохо, очень плохо. Не стоило знакомиться с людьми подобным образом. Узник оказался на удивление внимательным. Разглядеть тонкое лезвие в тусклом свете факела, тепло которого халруджи улавливал справа, было непросто.
Человек замешкался и вдруг быстро пополз к нему, шлепая ладонями по сырой глине. На миг Регарди представилось, что к нему двигалось нечто, обитающее в тюрьме со времен Древних.
Решив не испытывать судьбу, халруджи напал первым. Тело отреагировало быстро и послушно. Обхватив ногами шею узника, Арлинг прижал его к полу и слегка придушил.
– Будешь кричать, удавлю, – пригрозил он. К его облегчению, существо оказалось разумным, так как кряхтение и вопли прекратились.
Подавив чувство брезгливости, Регарди быстро ощупал пленника и поморщился, когда обнаружил, что у человека нет ног.
– Тебя как зовут?
– Калииим… Пусти, больно!
– Потерпишь. Мы в Балидетской тюрьме, верно?
Хрюканье должно было означать положительный ответ.
– Как я сюда попал?
– Как обычно, – протянул Калим. – Я спал, когда тебя притащили. Бить стали. И меня тоже. Всегда так делают. Если бьют, то всех.
– Когда это было?
– С десяток свечей, пожалуй. Факел недавно меняли. Да что ты в меня вцепился, шею пусти!
– А сколько тебе лет, красавица? – спросил Арлинг Магду, поправляя пушистую прядь на голове девушке и с трудом борясь с желанием, распустить тугую косу в черный хаос блестящих волос.
– Двенадцать звездных пегасов, пять закрытых лун и две говорящие
