семейка. В гараже у вдовы стоял старый пикап галантерейщика. С любой техникой Ролло был на «ты», и руки у него росли откуда надо. Он быстренько приспособил пикап для своих нужд и размалевал его кузов, не поскупившись на богатства палитры: сказочные животные на фоне психоделического буйства красок.
Ролло также починил патефон вдовы, чем окончательно покорил ее сердце – на корпусе патефона имелась бронзовая табличка с выгравированной надписью: «Любимой Константе в день свадьбы от Данте». Ролло не стал уточнять, кем был этот Данте. Во всяком случае, галантерейщика звали иначе.
В лавке старьевщика Ролло за бесценок приобрел целую пачку пластинок времен своей третьей – условно, конечно, – молодости. Музыка должна была стать неотъемлемой частью его шоу.
По удачному стечению обстоятельств (хотя Ролло считал, что удача сопутствует достойным), вещи и обувь галантерейщика оказались ему впору, так что не пришлось тратиться на барахлишко. Как ни странно, галантерейщик, мир его праху, обладал отменным вкусом, удовлетворившим даже привередливого Ролло. И уж конечно, у Ролло не было предрассудков относительно ношения одежды покойника. Того, кто неоднократно примерял чужую плоть, чужие костюмы не стесняли ни в малейшей степени.
Ролло особенно нравились изделия из кожи. Сочетание кожи и матовых поверхностей металла – это была фирменная черта его стиля. Наличие стиля означало способность инстинктивно улавливать гармонию и многое извиняло в грубоватых или примитивных натурах. Впрочем, он не относил себя ни к тем, ни к другим. Даже в менее жестокие времена он не задавался вопросом, с кого содрана кожа. Однажды кожу сдирали с него самого. Причем живьем. Может, поэтому теперь он был готов на все, лишь бы не чувствовать себя до такой степени голым.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
в которой бывший крестоносец торгует информацией, а «почтовый ящик» делится ею бесплатно
Даже в самых богатых городах количество нищих, калек, психопатов и самоубийц не уменьшалось, а наоборот, увеличивалось с каждым годом. Со временем скверна разрасталась свыше всяких терпимых пределов, и рано или поздно новые феодалы оказывались перед выбором: дальнейшая деградация или очищение кровью и огнем.
В прошлом Камень тоже не избежал подобных оздоровительных процедур кровопускания, но сейчас находился в ранней стадии болезни.
Нищий лежал под церковным забором и был похож на груду тряпья. Когда крестоносец оказался в трех шагах от него, из груды протянулась рука и донеслось бормотание:
– Крест, подай брату…
Светили только звезды. Крестоносцу надо было нагнуться, чтобы разглядеть лицо нищего. Он действительно увидел кресты на щеках. Нищий зашевелился, и стало ясно, что у него нет обеих ног.
– Чего смотришь, брат? Когда-нибудь сам таким станешь.
Крестоносец ничего не почувствовал. Кто захочет знать
