одобрительно сказал Михаил. – Вам виднее на вашем рабочем месте, какие проблемы, в чем. Я помогу, я утрясу в наркомате в Москве. Наведем порядок с поставками.
Борткевич поднялся со стула, переложил на столе бумаги, явно собираясь с мыслями и не торопясь отвечать на вопросы московского представителя.
Сосновский терпеливо ждал, рассматривая походный кабинет начальника. Разномастные стулья, даже две самодельные лавки вдоль стен. Столы старые, еще дореволюционные, с жестяными номерочками. Наверное, инвентарные из прежнего острожного хозяйства. Единственное окно вагончика пыльное, а полы давно не скобленные, с въевшейся грязью от тысяч сапог, прошедших здесь за это лето.
Подойдя к вешалке-стойке, Борткевич задумчиво поправил брезентовый плащ с капюшоном и вернулся к столу.
– Тут ведь дело вот в чем, дорогой товарищ, – заговорил, наконец, начальник аэродрома. – В подходе дело! Мы для чего полосы-то строим? Чтобы самолеты в случае большой нужды здесь сесть могли. Чтобы спасти машины дорогие, нужные фронту. Чтобы пилотов спасти.
– Все правильно, – одобрительно ответил Сосновский. – Вы правильно формулируете, Иван Осипович.
– Так я же и говорю, я же писал и звонил! – оживился Борткевич. – Полосу сделаем – и все, сидеть будем и ждать у моря погоды. Или, вернее, непогоды! Тут ведь специалисты нужны: обязательно ремонтники, по строительному делу, энергетики, авиационные техники. Мы должны быть укомплектованы как аварийный аэродром. А мне говорят – нерентабельно. Будет надо – пришлем, а держать без дела таких специалистов, чтобы они у вас спивались и от безделья мучились, когда такая потребность в людях, непозволительная роскошь.
– И какой выход вы лично видите как опытный руководитель?
– Аэродром нужно загружать. Пусть он будет местной площадкой, для местного сообщения, но с возможностью принимать машины с трассы Алсиба. Тогда и простоя специалистов не будет, и аварийные рейсы будем принимать и обслуживать. Тут я набросал свои предложения, но у меня их не взяли. Сказали, что я не в свои дела лезу. Вы не подумайте, Михаил Юрьевич, что я выслужиться хочу или что, я за дело болею, за страну нашу, которая и так кровью обливается.
– Ну-ну, – улыбнулся Сосновский. – Об этом я и не думал даже. Вы, Иван Осипович, эти предложения, что готовили для своего руководства, мне отдайте. Я попробую по своей линии их протолкнуть. Вы кому пытались их здесь отдать? Кому докладывали?
– Товарищу Букатову Аркадию Арсеньевичу. Он заместитель начальника управления комплектации и снабжения. Он человек очень грамотный, я не хочу очернять или наводить вас на мысли…
– Стоп, стоп, товарищ Борткевич, – с самым серьезным видом остановил Сосновский собеседника. – Давайте с вами договоримся так. Я никому не буду говорить, что вы эти предложения пытались продвинуть по инстанции. Вы никому не говорите, что отдали их мне, чтобы их продвинул я. Ведь что может получиться? Кто-то из руководства усомнится в порядочности товарища
