тельняшке и мешковатых штанах цвета хаки.
– А ты головой подумай, Эйнштейн, – грубо предложил хряк, не поднимая на меня глаз. – На что похоже?
Концы его дебильных длинных усов качались из стороны в сторону в такт движениям пилы в руке. Так и хотелось схватить его за эти ебланические косички руками и уебать с колена в пятачину…
– На то, как я в третьем классе вместе с друзьями пытался трахнуть твою толстожопую мамашу? – предположил я, ещё раз оценив взглядом, как они в три рыла, охая и обливаясь потом, усердно пилят здоровенное дерево маленькими пилками.
– Ты, сука, совсем охуел что ли?! – полу-хряк выпрямился и нацелил на меня свои злобные зенки. Дебильные усы недовольно покачивались, явно разделяя чувства хозяина. – Ты чё городишь-то??
– Да ладно, я ж пошутил просто, пирожочек, – поднял ладони в примирительном жесте. – Не напрягайся. Ничего у меня с твоей мамкой не было. Я и в школе-то не учился. Занимайся в общем – не буду тебя отвлекать. Хотя… Ты же понимаешь, что этими ножичками придётся лет триста здоровенное дерево пилить? Может, лучше подождать. пока его черви пожрут, да муравьи растащат? Мне кажется, быстрее получится…
– Слушай, мужик, уйди уже отсюда, от греха подальше, – лицо хряка раскраснелось от гнева, а усы, кажется, стали ещё длиннее и уёбищнее.
Отложив пилу, ко мне подошёл другой лесоруб: тощий старикан с жиденькой бородой, в спортивных штанах, кожаной куртке на голое тело и серой шерстяной шапке на голове. Он встал между мной и своим агрессивным другом. Как раз вовремя, потому что я уже собирался активировать режим хищника и с жутким воплем разорвать усатую залупу пополам:
– Сынок, там впереди деревня будет, километрах в пяти – может, пешком дойдёшь? – предложил он. Добро так, по-отечески, положив руку мне на плечо.
– Батя, а может, ты клешню уберёшь, пока я тебе её в жопу не засунул и через рот не вытащил, что б тебе язык удобнее было ладошкой тормозить, когда в следующий раз задумаешь мне советы давать?
Старик спешно убрал руку.
– Ты чё, Хоттабыч, не видишь, с кем разговариваешь вообще?? – продолжил давить я, жестом пригласив осмотреть меня с ног до головы. – Я спецназёр, ебанько. Людей каждый день убиваю, причём чаще по-приколу.
Старик осмотрел меня с каким-то скепсисом. Сначала я прицелился въёбать ему с ноги в кадык, чтобы развеять сомнения, но потом вспомнил, как одет. Сука, я же не в своей снаряге: ни разгрузки козырной, ни выёбистой прыжковой формы, ни щербатых стволов в потёртых кобурах. На мне ебучие треники, тапки и растянутая майка. Короче, скорее на перепившего палёной водки соседа похож, доебавшегося с охуенно приукрашенными байками о былой службе в охране семейного кафе на Советской станции, где из оружия выдавали сухую берёзовую ветку да ебучий свисток.
– Я на отдыхе, если что… – попытался объясниться я, отведя взгляд в сторону. – Форму свою военную, распиздатую, перепачкал кишками одной компании шумной, которая спать мешала. На стирке она, короче… Переоделся
