Тревожным голосом спросил Хемингуэй.
–Ничего. – Адриана неожиданно для себя решила не посвящать его в сегодняшние разговоры. – Просто я хотела вас увидеть!
Она сама, первой, обняла его за шею и, приподнявшись на носках, поцеловала в губы.
–Все хорошо. – Прошептала она, и слезы навернулись на ее глаза.
–Тебе плохо, дочка? – Ласково спросил Хемингуэй, не выпуская ее из своих объятий.
–Нет. Мне хорошо.
Но Хемингуэй, будто не слышал.
–Иногда бывает плохо, дочка. Надо только немного потерпеть и все пройдет. Пойдем, девочка, поборем твое плохо.
И они вышли из бара в романтический мир Венеции.
7
Из письма Чарльзу Скрибнеру.
Венеция.
Март 1949 года.
Нью-Йорк.
…Я не буду допускать к себе фотографов или репортеров, потому что я слишком устал – я веду свою борьбу – и еще потому, что все мое лицо покрыто коркой, как после ожога. У меня стрептококковое заражение, страфилококковое заражение (вероятно, я пишу это слово с ошибками), плюс рожистое воспаление, в меня вогнали тринадцать с половиной миллиона кубиков пенициллина и еще три с половиной миллиона, когда начался рецидив. Доктора в Кортина думали, что инфекция может перейти в мозг и привести к менингиту, поскольку левый глаз был поражен целиком и совершенно закрылся, так что, когда я открывал его с помощью борной, большая часть ресниц вылезала. Такое заражение могло произойти от пыли на плохих дорогах, а также от обрывков пыжа.
До сих пор не могу бриться. Дважды пытался, но кожа сдирается, как почтовая марка. Поэтому стригусь ножницами раз в неделю. Физиономия при этом выглядит небритой, но не настолько, как если бы я отпускал бороду. Все вышеизложенное истинная правда, и вы можете рассказывать это кому угодно, включая прессу".
Отдых в Кортина Д"Ампеццо закончился для Хемингуэев плачевно, если не сказать – трагически. Первая неделя прошла нормально. Много ходили в горах на лыжах, вечерами посещали знакомых, прежде всего, братьев Кехлеров. Хемингуэй один раз с Карло Кехлером побывал в горах, охотились на куропаток. Хемингуэй рассчитывал на день Святого Стефана побывать в Венеции, посмотреть карнавал, самому в нем поучаствовать. И, конечно же, встретиться с Адрианой, но неожиданно простудился, поднялась температура, и он вынужден был провести несколько дней в постели. Когда температура спала, то сразу же засобирался в Венецию на концовку карнавала. Но врачи категорически были против поездки. Пришлось отложить посещение карнавала на следующие годы. Хемингуэй страшно нервничал и изводил мелочными придирками Мэри. Она понимала его состояние, – хочет увидеть Адриану, которая пообещала Папе приехать в горы, но ни разу сюда не явилась. Но Мэри знала, что без разрешения матери, Адриана сюда не приедет. Она сама просила об этом Дору. Мэри видела, как мучается Эрнест и, в конце концов, решила, что кратковременное присутствие Адрианы позволит быстрее обрести Хемингуэю душевное равновесие, поможет в выздоровлении мужа. Кроме того, Хемингуэй перестанет
