не является таковой, если есть хоть малейшая надежда, что она прекратится.
Он резко отпускает меня и тут же получает именно то, чего добивается. Я вскакиваю, кашляя и мотая головой, и издаю звук, подтверждающий его присутствие в комнате. Все мое тело дрожит, мышцы не слушаются от потрясения и долгого лежания. Я покрываюсь холодным потом, мне тяжело и больно дышать.
– Тебе крупно повезло, – говорит он как-то слишком тихо. Он уже стоит, а не нависает надо мной. – Очень повезло, что я оказался здесь исправить положение. Чрезвычайно повезло, что у меня было время исправить ошибку.
Я замираю.
Комната кружится у меня перед глазами.
– Мне удалось вычислить его жену, – продолжает он. – Жену Флетчера и его троих детей. Я слышал, что они даже благодарили тебя. – Пауза. – Ну, это было до того, как я приказал их убить, и полагаю, что сейчас это уже не имеет значения, но мои люди донесли мне, что семейство передавало тебе привет. Похоже, она тебя запомнила, – произносит он с легкой усмешкой. – Жена. Она сказала, что ты их навещал незадолго до всех этих… неприятностей. Она говорила, что ты регулярно объезжаешь жилые районы и общаешься с гражданскими.
Я шепчу лишь два слова, которые мне удается выдавить из себя:
– Вон отсюда.
– Узнаю своего сынка! – отвечает он, жестом указывая на меня. – Жалкого, мягкотелого дурачка. Иногда ты мне так отвратителен, что я подумываю, не пристрелить ли мне тебя самому. И потом я понимаю, что тебе, наверное, это понравится, да? Будет кого винить в собственном крахе, а? И я думаю: нет, лучше пусть умрет от собственной глупости.
Я смотрю прямо перед собой, сжимая пальцами матрас.
– Теперь скажи мне, – спрашивает он, – что у тебя с рукой? Делалье бормотал что-то невнятное, да и другие тоже.
Я молчу.
– Так тебе стыдно признаться, что тебя ранил один из твоих солдат?
Я закрываю глаза.
– А что там с девчонкой? – продолжает он. – Как ей удалось улизнуть? Она ведь сбежала с одним из твоих людей?
Я сжимаю простыню с такой силой, что у меня начинает дрожать рука.
– Скажи мне, – не унимается он, наклонившись к моему уху, – как бы ты обошелся с таким предателем? Тоже бы навестил его семью? Поболтал бы с женой?
Я не хочу говорить это вслух, но не могу вовремя сдержаться:
– Я убью его.
Он вдруг издает такой взрыв хохота, что это скорее похоже на вой. Он легонько хлопает меня по затылку и взъерошивает мне волосы пальцами, которыми совсем недавно сжимал мне горло.
– Вот так-то лучше, – одобрительно произносит он. – Гораздо лучше. А теперь вставай. Нас ждет работа.
И я думаю: да, я бы не отказался поработать, чтобы стереть Адама Кента с лица земли.
Предатель вроде него не имеет права жить.
Глава 8
Я стою под душем так долго, что начинаю терять чувство времени.
Раньше
