тихо захихикал.
В этот момент Игнат совершенно разжал руки, и молоток выскользнул из ослабевших пальцев. Ударившись о балку, он с грохотом скатился по кровле. Сам Игнат подпрыгнул от неожиданности, а вместе с ним подпрыгнули и мужики.
– А там еще кто? – заорал Мирон, вскидывая ружье. – Вылезай, мать-перемать! Не посмотрю, черт ты, или леший, или дьявол сам!
Он выругался снова. Щелкнули взведенные курки.
– Не стреляй, дядя Мирон!
– Не стреляй!
Игнат и дядя Егор крикнули одновременно. А Егор еще и добавил:
– Совсем со страха рассудка лишился? Это ж Игнашка Лесень мне крышу латает!
И прокричал уже Игнату:
– Слезай, хватит! Наработался!
Игнат не стал спорить и послушно полез вниз.
«Знали они, что я там пройду», – почему-то без остановки крутилось в голове.
Знали – кто?
Игнат представил, как на зимнем ветру покачиваются туда-сюда красноватые ветки сосен. И вместе с ними покачивается на толстой двойной веревке грузная туша вепря. Морда оскалена в последнем болезненном рыке, желтеют закрученные кверху клыки – грозное, но теперь совершенно бесполезное оружие, так и не уберегшее своего хозяина от смерти. Черная шерсть, должно быть, лоснится от крови, а вытащенные внутренности болтаются перекрученными канатами…
Игнат со свистом втянул в себя воздух, помотал взъерошенными вихрами, отгоняя наваждение. Мужики терпеливо ждали его. Только егерь все не выпускал ружья и дышал шумно, будто пробежал весь путь от леса на своих двоих.
– Все слыхал, что ли? – осведомился он у Игната, едва тот подошел к мужчинам.
– Слыхал, – признался тот (врать он не умел). – Кто же это сделал, дядя Мирон?
– Браконьеры, я думаю, – вместо него ответил Егор. – В последнее время тут их много ходит. Или беглый каторжанин. Я слышал намедни, что с Увильских рудников каторжник сбежал.
– И верно, – закивал вслед за ним Мирон. – Слыхал и я такое. Надо мужиков подымать. Устроим злодеям веселую жизнь, а?
Он засмеялся, и смех показался Игнату искусственным.
– Значит, я к Касьяну пойду, – продолжил егерь. – И еще к Ипату Рябому заскочу по дороге. А ты уж, Егорка, по своим соседям пройдись.
– Пройдусь, ты в этом не сомневайся, – поддакнул тот.
– Может, и я чем сгожусь? – спросил Игнат. – Руки у меня крепкие, сила тоже имеется.
Мужики переглянулись.
– Дело-то серьезное уж больно, – строго сказал Егор. – Руки-то у тебя есть, да только молоко на губах едва обсохло. Останешься дома, и даже носа не моги высовывать, понял?
– Понял, дядя Егор, – удрученно ответил Игнат.
– То-то. И еще, – вспомнил мужчина. – Бабам не моги проболтаться! Узнают – визг на всю округу будет. Понял?
– И это понял, –
