сидящих за соседним столиком. Перед Ари лежит раскрытый блокнот, а ее лицо становится задумчивым. Так бывает, когда она пытается подобрать рифму, сочиняя очередную песню. Я представляю себе балладу о кокосовом пудинге и первой любви. Почти все песни Ари посвящены ранней любви. Или страданиям из-за того, что в любви что-то пошло не так. Третьего не дано. Хотя, думаю, это можно сказать почти обо всех песнях.
Я перечитываю задание еще раз, надеясь, что это натолкнет меня на какую-нибудь идею. Двести пятьдесят слов о том, какие виды адаптации к жизни под водой могут быть полезны в нашей наземной среде обитания. Задание несложное. Мне следовало бы разобраться с ним еще час назад. Но после нескольких бессонных ночей, посвященных докладу об экотуризме, я чувствую себя так, словно мозг пропустили через мясорубку.
– Вот, нашел! Гигантская акула!
Джуд показывает мне картинку в учебнике. На снимке изображена поистине ужасающая акула с широко открытой пастью-пещерой, обнажающей не только огромные острые зубы, а как будто ее скелет, грудную клетку или что-то еще, уходящее вглубь тела. Это напоминает мне сцену, в которой кит проглотил Пиноккио.
– Она плавает у самой поверхности воды, подхватывая все, что попадается на пути.
– И чем это могло бы быть полезно тебе? – спрашиваю я.
– Эффективностью. Любая еда, мимо которой я прохожу, могла бы просто попадать мне в горло. Мне бы не приходилось жевать или останавливаться, чтобы поесть. – Он делает паузу, и его взгляд становится задумчивым. – На самом деле, из этого мог бы получиться отличный монстр подземелий.
– Лучше сказать, отвратительное чудовище, – замечаю я.
Он пожимает плечами и делает пометку в блокноте, который всегда у него под рукой.
– Кажется, кто-то из нас помешан на тайм-менеджменте.
Он в чем-то прав. Я ворчу и в шестой раз пролистываю учебник, а Джуд тянет к себе наш общий ноутбук. Вместо того чтобы открыть новый документ, он просто удаляет мое имя наверху, заменяет его своим и начинает печатать.
– Вот вам подкрепление, рабочие пчелки. – Карлос появляется с корзинкой кукурузных чипсов, гуакамоле и двумя видами сальсы. Сладкая сальса на основе гуайявы – для меня и Джуда, а ужасно острая, псевдомазохистская (чего ради проделывать с собой такое?) – для Ари.
– Учеба еще не закончилась?
– У нас завтра последний день, – отвечает Джуд. – Ари на каникулах с прошлой недели.
– Значит ли это, что я буду видеться с вами чаще? Или реже?
– Чаще, – отвечает Ари, улыбаясь ему. – Мы собираемся едва ли не жить здесь все лето, если ты не против.
Ари как школьница влюблена в Карлоса с тех самых пор, как мы начали приходить сюда. Это может показаться немного странным, учитывая, что ему, наверное, около сорока. Но он ужасно похож на молодого Антонио Бандераса. Да еще пуэрториканский акцент и умение готовить! И как тут винить
