присутствовала в таких незначительных количествах, что часто не упоминалась вовсе.
Да ведь наш город и не стремился к какой-то значительной исторической роли! Поэтому и для него все эти личности, появляясь и исчезая, не превращались в сплошные воспоминания и легенды, а также уходили на периферию сознания. Другими словами, все оставались при своих интересах, удивляя историков и краеведов странным отсутствием интереса друг к другу.
А как же быть со знаменитыми земляками или хотя бы с теми, кто начинал здесь свою карьеру? Шаляпин, например, впервые приехавший сюда совсем еще юным, со всеми своими нарождающимися вокальными талантами пел в каком-то церковном хоре – «рубль и полтора за всенощную» – и бесплатно выступал в увеселительном саду «Аркадия». Там же он выступал и позднее, имея аншлаги и бешеные аплодисменты, – но это было уже после того, как его признала Россия. Да, чтобы стать знаменитым в этом городе, надо было сначала стать знаменитым где-нибудь в другом месте, – город как будто боялся опростоволоситься, поверив в чей-то еще не признанный талант, зато бесстрашно принимал на веру уже вынесенное кем-то суждение, пусть даже и неверное. Поэтому, наверное, культурные события местного разлива частенько напоминали клубную самодеятельность – не хватало собственного художественного чутья. Купеческий город, что поделаешь, а глубоко образованные купцы – все-таки не такое уж частое явление, как хотелось бы. Где вы, Варвации, Сапожниковы, Лионозовы… Благородное безумие не было присуще этому городу, и жить в нем было спокойно – и скучно.
Еще в старших классах, впервые ступив на поэтическую стезю, но еще ни разу не побывав на студии, я самонадеянно решила поступать в Литературный институт, куда принимали только с рабочим стажем не менее двух лет. И поэтому сразу после школы я устроилась на наш машиностроительный завод, который все, однако, называли «электронным». Завод был засекреченный, никаких машин на нем не строили, а выпускали продукцию для оборонки. Взяли меня туда комплектовщицей в конструкторский отдел. В первые же месяцы работы я влюбилась, вышла замуж – и Литературный институт как-то отдалился в сознании, ушел в неопределенность и абстракцию.
Чтобы не терять времени и не нервировать близких, я поступила на заочное отделение Радиотехнического. И мне ведь нравилось работать на производстве! Моя любовь к геометрии неожиданно пригодилась, я занималась копированием чертежей, мне уже доверяли самостоятельное составление извещений – документов о внесении изменений в техническую документацию. Я вникала в глубины сопромата, разбиралась со штифтами и шплинтами… Потом жизнь начала выписывать зигзаги, я развелась, уволилась, увлеклась польским языком, съездила в Ленинград, подала документы в университет и забрала их через несколько дней, после второго экзамена – обиделась на экзаменатора, слишком явно выразившего пренебрежение к моему провинциальному происхождению (но я-таки сказала, что о нем думаю!). В конце концов
