Чем ближе к вечеру, тем чаще они с Дэном норовят уединиться. Вместе купаются, вместе идут за добавкой пива, а теперь вот вместе лезут на вышку. Я посмеиваюсь про себя, потому что знаю, что по доброй воле Ленка никогда бы не прыгнула, а вот сейчас, судя по всему, собирается. Что с людьми делает любовь, с ума сойти!
Мы с Ромой сидим на берегу, наблюдаем, как Дэн убалтывает Ленку на прыжок, и потягиваем своё пиво. Ребята довольно далеко, и нам их почти не слышно. Так тихо, только плеск волн… Я рассеянно перебираю песок, он утекает сквозь пальцы словно время, моё уходящее время. Поднимаю голову – закат сегодня такой яркий, малиновый. Завтра, наверное, будет ветрено.
Неожиданно что-то накатывает на меня, и я остро чувствую, что этот момент – совершенен. Перед моим внутренним взором проходят события предыдущих месяцев: моя зубрёжка, поступление, любовь к Владу, встреча с Ромой, отъезд Влада, череда развлечений, умных мыслей, книг… И я отчётливо понимаю, что всё было правильно, что всё это привело меня сюда, на этот пляж, в этот момент, в котором такой яркий закат, такой тихий плеск волн, такой тёплый песок и Рома рядом. Безотчётно я придвигаюсь к нему поближе, кладу голову ему на плечо.
– Я навсегда запомню этот момент, – шепчу еле слышно.
Он молчит, только обнимает меня и смотрит мне в глаза. В его взгляде что-то странное – нежность напополам с отчётливым сожалением и горечью. И эта горечь видна так ясно, что меня это даже пугает. Но в следующий момент я забываю обо всём, потому что он целует меня. Он наконец-то меня целует, и всё во мне плавится, всё стремится к нему, стать ещё ближе, прижаться ещё теснее. Я обнимаю его за шею и практически залезаю к нему на колени.
«Плюх!» – раздаётся со стороны залива. Мы вздрагиваем и оборачиваемся. О Боги, Ленка всё же прыгнула. Или Дэн её спихнул, потому что она барахтается в воде и верещит, а он смотрит на неё сверху и смеётся. «Плюх!» – он тоже летит в воду, помогает Ленке, и они вместе плывут к берегу.
– Офигеть, – хихикаю я и оборачиваюсь к Роме. Но он не улыбается, его глаза пусты, и он больше не обнимает меня. Смех умирает на моих губах. Я открываю ещё одну бутылку пива и делаю большой глоток, пытаясь подавить неизвестно откуда взявшуюся тревогу.
А позже всё снова налаживается. Мы задерживаемся на пляже до темноты, обсуждая Ленкин подвиг, а потом суматошно собираемся, практически бежим и еле-еле успеваем на метро. Мы играем в карты прямо в вагоне и смеёмся как ненормальные. Рома провожает меня до подъезда, и всю дорогу мы болтаем о мелочах и обсуждаем прошедший замечательный день. На прощание он легко чмокает меня в губы – как всегда.
И только поздно ночью, лёжа в постели, я вспоминаю его странный взгляд, и вновь чувствую тревогу. Словно в моё тело, разморенное под тёплым летним солнышком, заползает холод. Я даже укутываюсь в одеяло, хотя в комнате жарко. Хотя в глубине души понимаю: этот холод не имеет ничего общего с физическим холодом, это холод от дурного предчувствия.
Но что, в конце концов, может случиться? Что плохого может
