не в публикациях, но в помощи талантливых математиков, конструкторов, программистов, робопсихологов и специалистов в нейролингвистике. Со временем, востребованы оказались даже зоопсихологи, потому что наработки Хьюго-Пу И заинтересовали практически всех учёных, вовлечённых в область интересов искусственного интеллекта. Возникли открытые лекции, тренинги, провели подряд несколько конференций, вот так и родилась Академия.
Гена Батюков даже целое документальное кино про Хьюго-Пу И посмотрел. Вот после этого фильма, и «перекрылся» от негодования и на себя, и на брата Тимурзия. Любой бы на его месте «с катушек слетел». Там, в этом фильме видовом, сплошь лето, солнечная погода, и озеро, как море почти, в предгорьях, и все – школьники разные, студентки, все по траве с собакой носятся туда-сюда, или кувыркаться давай, или в мяч играют. Пёс этот, Хьюго, сразу видно – добрый, любит людей, скачет вокруг, и лапу даёт, и палку приносит, не то что, брат Тимурзий, сидит, пульт зажал, и телик нормально не даёт посмотреть. Вот, Гена и не выдержал, взял большое полотенце, сзади подошёл, когда Тимурзий шары полировал, накинул и замотал накрепко. Всё, извивайся себе, шипеть тоже можешь сколько угодно. А ошейник, Гена, совершенно без труда, уже отстегнул. С кошаками только так, по-хорошему, трудно кошке человека понять! Про ошейник, Гена давно уже понял, что и пульт там, и многое другое, в том числе. Так и вышло, сразу зашёл в меню, выбрал спорт, фильмы полистал, послушал – что на Земле, что на Юпитере, что на Венере, а кота, Батюков запер. Вот, брат Тимурзий и отомстил, когда выбрался, таких оплеух надавал, всё лицо в кровь расцарапал, и руки, и так на Батюкова орал, что наверно, и на Юпитере было слышно. И ещё в лицо плюнул. Дальше – всё, Гена очнулся в камере гибернации, когда Пацан-55, считай, уже к самой Венере подлетал.
-3-
Загорелся серенький свет и плавно откинулась крышка, лежак под Батюковым поднимался, превращаясь в кресло. Послышалась негромкая, но довольно бодрая мелодия. Дико хотелось спать и, как будто с похмелья, начинала болеть голова, но Гена отлично всё помнил, не понятно, как Тимурзий в гибернацию его всё-таки заложил? Может когти наркотиками намазал, или снотворным каким… В руках и ногах покалывало – возвращалось нормальное кровообращение. Кресло поднялось окончательно и остановилось – пора вылезать, рядом – из такого же кресла, также замедленно тоже вылезал человек. «Второй пилот!» – Гена его узнал по дурашливым фоткам, какие в космических кораблях почему-то всегда пришпиливают на стенки.
– Привет, я – Ноэль, – сказал Ноэль.
– Привет, я – Геннадий!
Оба одинаково не-пойми-в-чём, оба одинаково помятые, но у Гены, ещё и лицо саднило, потрогал – залеплен пластырем.
– Нормально, он так тебя приложил, хишшник! – заметил Ноэль.
– Да, ещё и не зажило совсем, паразит такой.
– Точно паразит! – Улыбнулся Ноэль и протянул тюбик: – На
