style="font-size:15px;"> – Ты че, все еще спишь? А как же твои трудовые подвиги?
Я посмотрела на часы: они показывали шесть двадцать. В такую рань мне мог позвонить только один человек – мой закадычный и верный друг Валька.
– Валя, какие, к черту, трудовые подвиги! Я только ночью прилетела от своих с Кипра, устала как собака. Хотела сегодня отдохнуть, так нет, ты с утра пораньше звонишь. Тебе чего надо-то?
– Новость у меня, – сказал он и замолчал.
– Ну, говори уж.
– А ты не могла бы подъехать? Ты должна это увидеть.
– Позже никак нельзя?
– Нет, нельзя, Давай, давай, поднимай зад. Я тебя жду у дома Князя.
– Какого князя?
– Того самого, ты давай мозги включай. Все жду. И давай шустрей.
Как только до меня дошло, про какого Князя он говорит, с меня сон как рукой сняли. А судя по тому, где Валька работал, то выходило, что в доме Князева Всеволода Константиновича труп.
Я быстро вскочила с постели, натянула джинсы с майкой. Забежала в ванную ополоснула лицо водой, затянула волосы в хвост, на остальное просто не было времени. Улицы города были еще пусты, поэтому до дома Князева я доехала в рекордное время. Оставив машину на противоположной стороне улицы, я подошла к калитке дома Всеволода Константиновича, где меня уже поджидал Валька. Это для меня он оставался Валькой, для всех же остальных он был Валентином Павловичем и в данное время занимал должность начальника убойного отдела, как когда-то его отец.
– Ну и кого здесь посмели убить? – спросила я, как только мы прошли через калитку и направились к дому.
– Самого. Убили двумя выстрелами, один в грудь, другой контрольный. В ночь с понедельника на вторник, точнее скажут эксперты после вскрытия.
– И кто сие себе позволил?
– Записки не оставил.
– А кто нашел?
– Жена, теперь уже вдова. Прилетела сегодня из Парижу, а здесь такой сюрпризу, – попытался срифмовать Валька.
– Оксанка, что ли?
– Она самая.
Тут мы подошли к входной двери. Валька открыл ее и пропустил меня вперед.
– И что она говорит? – продолжила я наш разговор.
– Да ничего толкового. Все ревет. Вон сейчас ее на кухне валерьянкой отпаивают.
Мы прошли мимо кухни-столовой и направились в кабинет. Здесь работала следственная бригада, я, чтобы им не мешаться, проходить в кабинет не стала. Картина была малоприятной, да и что могло быть приятного в трупе. Всеволод Константинович сидел как-то неестественно в кресле, с запрокинутой назад головой. Вся его грудь была в крови, а вот на голове крови практически не было, только входное отверстие от пули и не четко по центру лба, а как-то по касательной. Словно стреляли с закрытыми глазами. От созерцания Князева меня вывел голос Лени, эксперта-криминалиста.
