style="font-size:15px;"> Он пожал плечами.
– Я как-то жил без тебя все эти годы. Кушать хотелось каждый день. Приходилось готовить самому. Не Джеймса же просить!
Мужчина засмеялся, а я всерьез задумалась – умеет ли готовить наш амбал? Мия точно умеет…
«О чем ты думаешь?!».
– Признаться, процесс приготовления еды успокаивает меня. Я люблю это…
– …но это не причина не подпускать меня к плите. Если, конечно, это ЕДИНСТВЕННАЯ причина.
«Может, он просто боится, что я с моим везением квартиру сожгу?».
Логан повернулся и покачал головой, посмеиваясь.
– Ты – единственная в мире женщина, которая недовольна тем, что ее муж готовит для нее ужин.
Я лишь пожала плечами.
Муж подмигнул мне и вернулся к своему занятию, а я – к своему. К поеданию крекера и созерцанию широченной спины супруга.
Мне страшно нравилось наблюдать за ним на кухне. За тем, как он готовит продукты и перебирает приправы, как трясет баночками со специями над скворчащим мясом.
Я усмехнулась, любуясь работой его мышцы. Под тонкой тканью футболки отчетливо проступал красивый рельеф.
Мой мужчина выглядел просто потрясающе! Каждое его движение дышало силой, здоровьем. А ведь когда он только очнулся…
Я вздрогнула и поежилась.
Перед взглядом сплошным кошмарным видением пронеслись первые недели нашей жизни после комы.
Волоски на шее встали дыбом. По спине пробежал холодок…
В первые дни было совсем плохо.
После того, как Логан очнулся, я выдохнула с облегчением. Но ненадолго.
Я смотрела на него и выдавала желаемое за действительное, повторяя: теперь все будет хорошо. Он очнулся, и теперь все будет хорошо.
Мой мужчина очень хотел быть сильным, но ранение и кома сделали свое дело.
Логан был слаб. Апатичен. Ему было больно. Но он старался быть храбрым. Держаться молодцом. Потому что над нами нависла грозовая туча, и было совершенно непонятно – ждать нам молний или нет.
Я проводила в палате любимого столько времени, сколько могла. Стоило мне покинуть его, паническая атака цеплялась острыми коготками за позвоночник и буквально тащила меня обратно. Я так боялась, что, вернувшись в госпиталь утром, застану его в коме, что в первые дни даже спать нормально не могла!
Врачи уверяли, что его жизненные показатели в пределах нормы или близки к ней, но их слова не убеждали меня. Я проводила в палате Логана столько времени, что вполне могла начать носить форму медсестер. Потому что стала «своей в доску».
Персонал госпиталя относился к этому по-разному. Кто-то умилялся, встречая меня в коридоре. Кто-то скептически поджимал губы. Но мне было плевать и на тех, и на других.
Я приходила к Логану, забиралась в кровать и держала его за руку. Просто наблюдала за ним, когда он спал, а спал он часто, восстанавливая силы. Я смотрела на его подрагивающие ресницы, затаив дыхание, и считала удары сердца ладонью, крепко прижимая
