нормально будет. Делай только с венчиками. Понял?
– Понял.
– Вы лучше из брака фляжки еще придумайте. Вот где красота!
После этих руководящих указаний Арамыча надобность участия Кирилла в доработке ваз совсем исчезла, простенькую форму-заготовку все умели делать без него. Юра, изначально похваливший всю затею, новые бутылочные морды жарко и брезгливо раскритиковал, говорил, что это – китч, долго и путано объясняя значение странного слова. Друзья вдоволь поржали, поязвили, поприкалывались вечером, но уже ночью резво впаривали новый товар на станции. Бутылочные лебеди хорошо продавались, пассажиры много смеялись и много покупали.
Кира со случившимися коррективами лебединых форм примирился просто. Ну и пускай бутылочные головы, силуэт-то прежний. А вместе – необычно как-то получается и даже авангардно.
Мама тоже высказала недовольство, но совсем другое:
– Цыпка, цыпка ты, Кирюшка, у меня. Ты все придумал, а зарабатывают теперь другие. Раньше хоть они тебе какую-никакую копеечку за головы платили, а теперь все сами делают. Сами ляпают и сами продают. Арамыч вон про фляжки говорил. Может, поделаешь?
– Мы с дядькою Назаром пробовали. Нет, не получается. У нас же линия бутылочная, как ни изгалялись, всё выходит стеклобутылка, а не фляжка, полую форму не держит, – отвечал Кирилл.
– А так бы и директору бы угодил, и денег заработал бы.
– Я и так нормально зарабатываю. Меня Кирющенко перевел из составного цеха к агрегату. Стеклобой уже не сортирую, с грохотами не вожусь, кнопки нажимаю, за приборами смотрю.
– Куда перевел?
– От шихты сразу на линию.
– И что?
– На семьсот рублей больше теперь будет.
– А Ивашка где работает?
– Все там же, в составном, на конусе подсобником, на транспортере или на магнитном сепараторе иногда.
– А ваза на вокзале сколько стоит?
– Ванька по пятьсот сдает.
– И часто ходит?
– Каждый день.
– Вот видишь, люди тысячами зарабатывают за день, мотоциклы покупают, а у тебя – только семьсот рублей за месяц плюсом. Немного разживешься.
– Мы вдвоем его купили, на двоих. Ваня же сначала и мои вазы продавал.
– Как это вдвоем? Как на двоих? Он же один ездит.
– У меня просто времени нет, я же пишу.
– Что пишешь?
– Ну, рисую.
– Дурачок ты маленький! Иван теперь и с мотоциклом, и Наталья рядом с ним. Вот кто своего не упустит, еще и чужого подгребет. А раньше-то она всё у тебя на чердаке сидела днями, смотрела, как рисуешь. На мотоцикле ей поинтересней, баще, да? Надоели ей, видать, твои лебеди.
– Мама…
– Ой, молчу-молчу. Рисуй пока, конечно. Вроде, рановато бабьё себе заводить, только поздно бы не стало. Нелюдимому по жизни тяжко
