своего старшего сына в Санкт-Петербург, чтобы определить его в Военное инженерное училище. Дмитрию Брянчанинову в то время шел шестнадцатый год. Впоследствии святитель Игнатий рассказывал, что, когда они проезжали около Шлиссельбурга, Александр Семенович внезапно обратился к сыну с вопросом: «Куда бы ты хотел поступить на службу?» Дмитрий был поражен такой откровенностью отца, решил не скрывать своей сердечной тайны и, испросив обещания не сердиться, если ответ не понравится, решительно сказал, что желает идти в монахи и что из всех видов службы он предпочитает службу Царю Небесному. Однако Александр Семенович не обратил серьезного внимания на слова сына, посчитав такой ответ просто мальчишеством.
Экзамены в Главное инженерное училище Дмитрий выдержал блестяще (при конкурсе более, чем четыре человека на место), он был единственный принят сразу во второй класс.
Благообразная наружность Дмитрия Брянчанинова, серьезность и благородство его манер, а также отличная успеваемость сразу же обратили на него внимание главы инженерного училища, генерал-инспектора, великого князя Николая Павловича будущего императора. Однажды великий князь приказал Брянчанинову явиться в Аничковский дворец, где представил его своей супруге Александре Федоровне, рекомендовав Брянчанинова, как отлично приготовленного не только к наукам, требуемым в инженерном училище, но знающего даже латинский и греческий языки. После этого юнкер Брянчанинов считался пансионером великой княгини Александры Федоровны.
Одновременно с учебой Дмитрий Брянчанинов стал бывать в обществе. Родственные связи и незаурядные способности открыли ему доступ во многие великосветские дома. Он был радушно принят в доме президента Академии Художеств и члена Государственного Совета Алексея Николаевича Оленина, бывая у которого Дмитрий Брянчанинов имел возможность познакомиться со многими знаменитостями того времени.
Но ни учеба, ни возможность вращаться в светском обществе не удовлетворяли юношу, по его собственным словам, «какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая по Боге». Тогда он вновь обращается к вере.
Однако в тогдашнем великосветском Петербурге практически невозможно было сохранить детскую веру – вокруг процветало множество религиозных систем и мистических течений. Как вспоминал он впоследствии, «Ах, в каком тяжком недоумении плавала душа моя! Как томилась ужасно! Какие на нее восставали волны сомнений, рождавшиеся от недоверчивости к себе, от недоверчивости ко всему, что шумело, вопияло вокруг меня, – от незнания, неведения истины».
В это время Дмитрию Брянчанинову приходит мысль, которую он принял за откровение Божие – изучить веру в писаниях святых отцов. Отныне все свое свободное время он посвящает изучению святоотеческих творений.
Духовные искания Дмитрия нашли отклик у его однокурсника Михаила Чихачева, происходившего из дворян Псковской губернии. Несмотря на то, что Чихачев был совершенно иного характера
